а в 8 часов 24 октября продолжила свой марш дальше на Армянск. Пройдя Воинку, забитую обозами и хозяйственными частями разных полков и дивизий, в 13 часов была уже в Юшуни. Всюду по дороге можно было наблюдать царивший везде ужасный беспорядок. Достать что-либо съестное было невозможно. В Юшуни был привал на обед и двухчасовый отдых, после чего дивизия продолжила марш, проходя мимо основных укрепленных позиций. Капитан Орлов, видевший все во время марша, пишет в своем дневнике, что эти укрепленные основные позиции представляли в тот момент окопы в три ряда, но не сплошные, без землянок и блиндажей. Были проволочные заграждения, местами в несколько рядов, но не законченные полностью, но однако нигде не было видно ни досок, ни леса, ни кольев для окончания заграждений, ни даже запасной колючей проволоки. Бросились в глаза лишь несколько оборудованных землянок у позиционной тяжелой, вооруженной 8-дюймовыми орудиями, батареи, которая сама их для себя выстроила в июле и августе 1920 года. У капитана Орлова невольно создалось впечатление, что господа устроители укрепленной позиции упустили из виду, что пехота и легкая артиллерия, воюя в Северной Таврии, конечно, не имела возможности позаботиться об устройстве для себя жилищ и землянок в районе Юшуни, а также до конца привести в надлежащий вид и самую укрепленную позицию. Были ли все эти упущения когда-либо поставлены в вину начальнику укрепленного района, генералу Макееву{216}, или нет — неизвестно, но это было больше чем упущение. Железная дорога Джанкой — Армянский Базар только после категорического приказа генерала Врангеля была закончена к 1 сентября, и после этого поезда могли доходить до Армянского Базара.

Сумерки застали Дроздовскую дивизию возле хутора Булгакова, и, наконец, около 20 часов ее части стали втягиваться в Армянский Базар. Там оказалось очень мало помещений для размещения частей, и большая часть людей принуждена была разместиться прямо на улицах, у костров. Не особенно приятная перспектива была бросить в бой всех этих плохо одетых, изголодавшихся и промерзших людей.

О настроениях, которые в то время царили в частях, очень наглядно сказано в дневнике капитана Г. А. Орлова, офицера 3-й Дроздовской батареи: «Все ожидают, что сегодня ночью, завтра или, во всяком случае, послезавтра красные должны будут всеми имеющимися в их распоряжении силами и средствами попробовать опрокинуть наш фронт. Совершенно ясно, что 2–3 основательных натиска со стороны красных нам придется выдержать раньше, чем мы успеем привести себя в порядок, оправиться и хотя бы немного отдохнуть, главным образом, от этих холодов, недоедания и скученности помещений. Трудно в настоящее время подытожить и определить настроения в смысле взглядов и надежд на ближайшее будущее и на успех борьбы у рядовой массы бойцов. Настроение в общем невеселое. Большинство — молчаливо, раздражено, ругается на сегодняшние условия жизни (теснота, холод, отсутствие пищи в надлежащих размерах, главным образом хлеба). Одни качают головой, утверждая, что один-два серьезных боя и наши надломленные силы должны будут уступить напору противника и с началом этих, ожидающихся боев, отождествляют наступление катастрофы на нашем театре Белой борьбы. Другие же считают, что в данный момент сразу, „с налета“, красным не удастся ворваться в Крым, что, понеся при этой попытке на нашем участке значительные потери, красные должны будут временно держаться пассивно, а за это время мы сможем оправиться, отдохнем и, тогда снова имеет шансы борьба принять затяжной характер. Во всяком случае подходили решающие, тревожные дни. И днем, и вечером, и ночью на улицах и площадях Армянского Базара горят костры, и вокруг них группами стоят, поколачивая ногой о ногу, солдаты и офицеры, главным образом пехотных частей. Жуткая картина, если указать, что в таком состоянии и при таких условиях наши части находились накануне решающих боев. Когда я проходил мимо одного из костров, один пехотный солдат, обращаясь ко мне, спросил, долго ли все это будет продолжаться, а другой тут же на это ответил: „Скоро конец“. Разговорился с офицером 2-го Дроздовского стрелкового полка. Он мне указал на то, что благодаря тому что люди не располагают даже помещениями, где можно было бы отдохнуть и согреться, настроение солдат таково, что он просто боится идти с ними в бой».

25 октября 1-й и 3-й полки Дроздовской дивизии были двинуты на Перекопские позиции. Ночью усиленная разведывательная группа в районе города Перекопа, от которого сохранилось только одно название, так как там уже не было и следов построек, захватила орудийный ящик красных в полной упряжке, по-видимому заблудившийся в темноте. Ночь же была на всем этом участке фронта сравнительно спокойной.

Рано утром 27 октября в Армянском Базаре было тихо и никакой суматохи не наблюдалось. Неожиданно около 9 часов пришло приказание 2-му Дроздовскому полку с 3-й и 4-й батареями немедленно выступить в направлении к Чувашскому полуострову. Капитан Орлов в своем дневнике так описал события этого дня: «Сначала говорили, что, вследствие того, что замерз Сиваш и теперь он стал проходим даже для артиллерии, решено усилить охрану берегов и поэтому полк идет в один из хуторов на побережье Сиваша. В природе было совершенно тихо, а со стороны позиций не доносилось вообще звуков выстрелов. Когда мы отошли версты две от Армянского Базара, я подъехал к командиру батареи и спросил его относительно обстановки. Ему только что перед этим было сообщено, что красные переправились через Сиваш в двух местах и что утром они сняли заставу кубанцев на Чувашском полуострове и теперь собираются распространяться на юг. Через некоторое время, слева от нас, начала редко и куда-то очень далеко стрелять пушка школьной батареи. Ружейного же огня вообще не было слышно. В районе Караджанаи полк подошел к последнему перевалу перед скатом к Чувашскому полуострову. Батареи остановились и затем стали на позиции по сторонам дороги. 2-й батальон начал тотчас же рассыпаться в цепь, а затем стал переваливать через бугор, 3-й батальон, рассыпавшись в цепь, двинулся скорым маршем в обход вправо. Став в 40 саженей от перевала, батареи с места открыли интенсивный огонь из 8-ми орудий. Начавшаяся было ружейная стрельба почти прекратилась. По силе артиллерийского огня, так как батареи сразу стали вести беглый огонь, можно было судить, что цели перед нами были очень серьезные. Несколько усложняло стрельбу то обстоятельство, что 1-й взвод 3-й батареи стрелял из французских орудий, а 2-й — из английских, 4-я же батарея — из русских орудий, а поэтому одновременно подавались три разные команды с наблюдательных пунктов. После первых