Шрифт:
Закладка:
Шли дожди. Погода совсем уж испортилась. И даже вода в Оби прибыла. Мироныч с Яковом несколько раз звали его с собой, на рыбалку. Тут многие, живущие рядом с рекой, занимаются этим. У Мироныча и лодка есть, небольшая, деревянная. Вот они несколько раз порыбачили, по Оби с сетями. Как называли мужики – со сплавной сетью, или – в другой раз – с «донкой». Выбор снасти проходил по неизвестному для Ивана алгоритму. Только что понял – со сплавной сетью рыбачат на отмелях, а вот с донкой – по глубине. Рыбы было немало. Тут были и белорыбица, попадались и стерляди. Иван себе рыбу не брал, неохота возится и готовить на керосинке. Но от ухи в гостях у Мироныча, или жарехи, то есть жареной рыбы, принесенной Яковом ему в клуб – не отказывался.
- Весной-то… в талах, на фитили язь хорошо идет! Тут же водой все заливает – да иной год чуть не до клуба нашего вода доходит! Вот он и прет, язь-то, в кусты на прожор! Но то – весной, а сейчас рыбы, конечно, поменьше, - объяснял Мироныч, выбирая рыбу из сетей.
Как понимал Иван, мужики брали его с собой как рабочую силу, на веслах работать. Пока он греб, куда указывали, Яков с кормы лодки выкидывал сеть. Рыбачили, как правило, уже в сумерках. Косов не очень понимал, что заставляет мужиков в дождь и ветер заниматься этим – промокнешь, да замерзнешь на ветру, аж зубы чакают.
- Ты, Иван, какой-то неженка – чуть ветерок подул, все – замерз. А рыбки-то тоже хочется! Как без рыбки-то, да рядом с рекой жить? – пенял ему Мироныч.
А вот после этой рыбалки хорошо было, придя домой к Миронычу, попариться в бане, а после и за столом посидеть, принять рюмку-другую очищенного самогона, да под душистую ушицу!
- Так ты что, ни лодку не прибираешь, ни весла не уносишь? – удивлялся Иван небрежности Мироныча.
- Так тут, считай, у каждого своя лодка! Все про всех знают, на реке-то. Кому чужая-то нужна? Да и увидят люди, потом – нехорошо может быть… если кто возьмет!
Вот с Верой… как-то было все не хорошо. Выходит – расстались они с ней. Она еще дважды приезжали к нему. Но чувствовалось, что никакого особого желания у нее – не было.
- Ванечка! Ну ты сам подумай – раньше же никто о нас с тобой не знал, и не видел. А тут… все же люди видят, что я к тебе езжу. Пусть и незнакомые люди, но все же… стыдно мне так-то!
В ее приезды они не столько занимались сексом, сколько лежали и болтали. Настаивать Иван не считал возможным. Нет, конечно и секс был. Но все какой-то… Быстрый и неловкий, будто и впрямь стыдились оба чего-то. Она по-прежнему была нежна, и теперь – очень умела, но того накала, той прежней страсти не было.
- Андрюшка-то мой… согласился все же на бригадирство-то. Хоть и материться, да вроде как привыкает, людьми-то руководить. А мы ему такой костюм заказали, так хорошо ему будет! На примерку уж пару раз сходили. Слушай! Он такой представительный в нем, в костюме-то! Я смеюсь, говорю – прямо начальник! Ага!
- А что он по тканям-то сказал? – Иван лежал на спине, курил, стряхивая пепел в поставленный рядом с топчаном, на табуретке, черепок. Вера лежала, укрывшись одеялом, закинув ногу и руку на него.
- Ой! Что ты! Сначала так ругался, так ругался! Орет – на кой ты его подобрала, сверток этот! Я же, как ты и сказал, говорю ему – шла по тропинке, да вот – нашла. Наверное, кто-то из жуликов, когда облава была, выкинул! Он говорит – вот узнают эти прощелыги, что тряпки их у нас, да придут разбираться! Чем отдавать будешь? Кункой своей будешь рассчитываться? А если с ребятишками что уделают?
- Ну… потом успокоился, - она хихикнула и покосилась на Косова, - ну… я его успокоила. Как ты меня научил!
- Ты что, ему минет делала? – поперхнулся Иван дымом.
- Ну а что такого? Муж же он мне! Не все же только тебе сладенького пробовать!
- И что? Не побил он тебя за такое?
Вера помолчала.
- Сначала-то опешил… А потом орал. Кричит – «блядь ты, Верка, поганая! Как ты только после этого-то детей целовать будешь?!». А я что… молчу. Но я же видела – понравилось ему. Очень понравилось! А потом… уже и не кричит.
- А я и себе юбку, да жакет пошить заказала. Да ребятишкам и рубашонки, и штанишки. Приоделись мы, Ваня, в общем! Спасибо тебе, хороший мой!
- Ну а как у тебя на новой-то работе дела? Привыкаешь?
- Дак что ж… привыкаю. Так-то… там же ничего нового для меня нет. Так же с детишками возишься целый день, да убираешь там все, моешь! Просто ребят там много. Устаю, конечно, к вечеру. Но – заведующая наша вроде бы довольна. Я тут ей заикнулась… ну – что думаю вот, в педтехникум заочно поступить. Так она так обрадовалась – говорит: «Конечно надо поступать! Выучишься – воспитателем станешь!». А я Андрею сказала, так он хмыкнул, головой покрутил, когда, говорит все успевать-то будешь? А я, такая, так вот – попривыкну, присмотрюсь, да и поступлю! И ему говорю – да и ты присмотрись, может в какое училище поступишь. Сейчас вот бригадиром стал, а там глядишь и до прораба дорастешь! Молчит он… но вроде бы задумался.
Получалось… что Веру нужно было – отпускать. Жалко, конечно. Да и привык он к ней. Хорошая она, и ласковая. А уж как в постели – так и вообще! Но… что же женщину-то неволить, если без желания она теперь к нему едет. Нет! Расставаться нужно по-хорошему, не озлоблять Веру.
Второй раз он постарался показать ей все, что мог… как раньше. Им было хорошо. Но видно и женщина почувствовала что-то.
- Ты, Ванечка, очень хороший! А уж сладкий-то какой! Только… ты уж прости меня. Я ведь от тебя только хорошее и видела.
- Ладно, Вера… Чего уж там.
