Дабы снизить его напор и нанести хоть какой-то урон, я перехватил руки за его спиной крест на крест и стал сжимать со всей силы, от чего его глаза начали забавно выпучиваться.

Надо сказать, что дальше этого момента продумать всё я не успел, так что теперь совершенно не знал, что мне делать. Льюис мог только брыкаться и пытаться ударить меня то ногами, то головой, я же, кроме как сжимать его, больше ничего не мог.

Наша поза, да и вся ситуация в целом совсем не соответствовала тому напряжению, которое между нами повисло. У меня были мысли о том, чтобы сжимать его до тех пор, пока он не задохнётся, но сколько для этого нужно было потратить времени, я не знал, однако не переставал гнуть свою линию.

— От-отпусти! — В момент наивысшего давления, когда лицо моего противника всё стало красным, я наконец услышал его голос, можно сказать выдавил. Впрочем, ничего ответить я ему в тот момент не мог, мне самому-то было сложно что-либо делать, а всю свою возможную концентрацию я вкладывал в то, чтобы не упасть.

— Отпусти, а не то… я тебя… убью. — Прохрипел он после того, как заехал мне ногой прямо по коленной чашечке. — Ига тебе этого не простит… ты покойник.

Вместо ответа я вложил в захват всю свою злость к трёхрукому ублюдку, чуть не убившему меня в прошлый раз. Если прислушаться, то можно было услышать, как у Льюиса трещат кости, его глаза закатились, а изо рта потекла слюна.

— С-сдаааюсь! — Тихо, на грани слышимости просипел он.

— В этом поединке победила вторая группа! — Словно гром посреди ясного неба, над безмолвной ареной прогремел голос учителя Ивэя. Трибуны за моей спиной разразились радостными воплями, а я наконец отпустил Льюиса и без сил повалился на землю, где-то рядом так же упал и мой, уже бывший, противник, жадно глотая ртом воздух, а затем я услышал немного неприятные звуки того, как его завтрак покидает его же тело. Чтобы не попасть в новообразовавшуюся лужу, я попробовал на всякий случай откатиться подальше, но всё, на что меня хватило, так это на один переворот вокруг оси. Видимо, я действительно вложил в этот бой всего себя.

Вдруг мне внезапно, ни с того ни с сего, захотелось спать. Решив, что это из-за переутомления, а своей победой я заработал себе несколько минут сна, моё сознание без всяких препятствий с моей стороны с блаженством окунулось в него.

Глава XXII

Проснулся я, как ни странно, снова в медкабинете. Вокруг меня суетились медсёстры, а к руке снова была подключена капельница с раствором.

— Думаю, Кирилл, что, если вы продолжите в том же духе, то вам можно будет переехать сюда жить. — Без упрёка констатирует факт Виктория Йозефовна.

— А что, собственно, случилось? — Спрашиваю я. — Неужели я так сильно перенапрягся.

— Ооо, ну что вы, какие глупости! Вас просто отравили. — Как нечто само собой разумеющееся, поведала она.

— Что, отравили, но когда?! — Ошеломлению моему не было предела. Неужели, пока я спал ко мне незаметно кто-то подкрался и вколол какую-то дрянь?

— Если не ошибаюсь, то это сделал тот мальчик со светлыми волосами. — Значит тот укол в бедро мне вовсе не почудился. — Не волнуйся, мистер Альберт уже поговорил с ним и выписал выговор.

Выговор, серьёзно? Он и вправду его так просто отпустил? И это ведь ещё неизвестно, что именно он мне вколол.

— Считай, что тебе повезло, яд должен был питаться от скверны, которой в тебе кот наплакал, да и противоядие мы тебе своевременно ввели, так что уже через пару дней будешь, как новенький.

— Ясно. — Угрюмо сказал я, а затем, ухватившись за немного подозрительную мелочь, спросил. — А чего это вы такая весёлая сегодня?

— Да так, просто хороший день, ничего такого. — Попыталась она меня убедить. — Ладно, ты тут отдыхай, я, если что, зайду чуть позже.

Когда дверь из палаты захлопнулась за её спиной, ко мне подошла одна из близняшек и тихо сказала, чтоб точно никто не услышал.

— У Виктории Йозефовны такое хорошее настроение сегодня, потому что она выиграла в тотализаторе.

— Тотализаторе? — Не понял я незнакомое слово.

— Да, некоторые сотрудники академии, в том числе некоторые преподаватели ставили на ваши бои, кто и когда должен будет выиграть. Я подробностей не знаю, но вроде бы ты принёс ей победу по какому-то немыслимому коэффициенту. Вроде бы выигрыш исчислялся в несколько десятков тысяч кровилей.

— Ого! — Честно говоря, я раньше ни то что не видел, но даже и не слышал о таких больших суммах. И мысль о том, что кто-то, не прикладывая особых усилий за несколько дней заработал, по меркам моей деревни, да и не только моей, целое состояние, да ещё и с моей помощью немного шокировала. — А что, больше никто кроме Виктории Йозефовны на меня не ставил? — Немного расстроился я, когда до меня наконец дошло откуда мог взяться столь большой коэффициент выигрыша.

— Эээээ, ну знаешь… — Реакция девушки говорила сама за себя, от чего я понуро опустил голову.

— Я слышала от одного из стражников, что госпожа Миокарда тоже поставила на Кирилла в последнем раунде. — Неожиданно подала голос другая медсестра.

— Не знала, что она тоже ставила, госпожа ведь изначально была против ставок на студентов.

— Да, но в последней битве она неожиданно передумала, и тем самым они с Викторией Йозефовной оставили остальных с носом. То есть все деньги, которые другие ставили во время турнира оказались разделены между ними двумя.

— Хм, даже не знаю, что и думать на это…

Дальше я слушать уже не стал, мне уже хватило и одного того, что я узнал. Директриса верила в меня? Правда неизвестны её истинные мотивы, верила ли она в меня по доброте душевной (ага, как же!) или же просто хотела проучить преподавателей?

Через пару часов с моего "заселения" в палату наведалась целая ватага ребят из нашей группы, все искренне поздравляли с решающей победой, хвалили и вообще всячески выражали свою радость.

Под конец импровизированного собрания, когда их всех уже стали старательно выпроваживать на выход, так как, цитата, "пациентам нужен отдых", (на сколько знаю, я был единственным, кто на тот момент лечился), Слава предложил собраться где-нибудь вечерком и отметить.

— Я нашёл тут в деревне бар, представляешь? Его недавно поставили. Обстановка внутри, конечно, так себе, но лучше уж так, чем совсем