Его взгляд испытующий и изучающий, но я ничего не даю ему в ответ. Мышцы моего лица остаются на месте, когда я отвечаю:

— Разве я уже не в деле?

Ухмылка пересекает лицо Дэна, а при тусклом освещении и пляшущих тенях она кажется зловещей. Я даже не моргаю от этого зрелища.

Я, блядь, гораздо страшнее.

— Даже близко нет, брат.

Я вздергиваю бровь, потягивая свой виски. Когда я бросаю на него ожидающий взгляд, он усмехается.

— Если ты действительно хочешь этого, тебе нужно приобрести фетиш.

— У меня много приобретенных фетишов, — говорю я, добавляя в свой тон немного темноты. Это нетрудно сделать, когда я не лгу. Их фетиш — проливать кровь невинных, а мой — убивать всех, кто это делает.

— Скажи на милость, что это? — спрашивает Дэн, его тон капризен и почти забавен.

Я бесстрастно пожимаю плечами и делаю глоток виски, а другой рукой достаю свой телефон. На экране появляется фотография Даниэллы, девушки, которую я спас пять лет назад.

Она находится в безопасном месте, поскольку, когда я ее спас, она была сиротой, у которой не было дома. Это невинная фотография, на которой она одета в пижаму Барби. Иллюзию создает затравленный взгляд ее глаз и синяки на коже. Фотография была сделана после того, как мы впервые спасли ее. Тогда ей было десять лет, и я обязательно спросил у нее разрешения, прежде чем показать ее кому-либо.

Это первый раз, когда мне пришлось подружиться с педофилами, прежде чем убить их, но я знал, что если я когда-нибудь смогу убедить их, что я такой же, как они, мне нужно будет предъявить доказательства.

И будь я проклят, если покажу случайной девушке из интернета и буду рисковать их безопасностью. По крайней мере, в случае с Даниэллой, это старая фотография, и я могу быть уверен, что с ней ничего не случится.

Передавая ему телефон, я негромко говорю:

— Моя последняя игрушка.

Слова на вкус как чертова смола на моем языке, но я все равно выдавливаю их из себя.

Брови Дэна взлетают на лоб, но на его лице появляется лукавая, счастливая улыбка.

— Ты поделишься?

Я чуть не ломаю ему руку, когда он возвращает мне телефон, его взгляд задерживается на фотографии. Вместо этого я убираю телефон обратно в карман и обнажаю зубы.

— Я ревную.

Он откидывает голову назад, и по помещению эхом разносится громкий смех. Шум комнаты заглушает звук, но в моих ушах он звучит как динамит.

— Понятно, друг мой. А когда они станут слишком старыми?

Я сально улыбаюсь.

— Органы — это хит на черном рынке.

Он усмехается.

— Думаю, тогда ты идеально подойдешь для инициации. Следующая будет через неделю. Тебе интересно?

— Что включает в себя эта инициация?

— Ожидание от тебя потребуются, когда придет время. Но когда все закончится, ты получишь много всего, — просвещает он, кивая в сторону моего спрятанного телефона. Он сверкает дикой улыбкой. — Много, в любой форме, любого размера и пола.

— И это безопасно?

Дэн пожимает плечами.

— У нас был шпион, который сливал видео, но Общество уверено, что они нашли предателя. И эти видео не были замечены. Они были немедленно удалены, как только были загружены.

Ложь. В том конкретном месте, где они были загружены в темной паутине, я установил сигнал. Как только видео было размещено, Джей или я немедленно получали уведомление. У нас было сорок пять секунд, чтобы загрузить его, прежде чем оно было удалено.

Так быстро.

Но у Z было достаточно времени.

Интересно, они считают, что поймали крота. У меня нет возможности проверить это, но это уже неважно.

Там, где раньше был крот, теперь волк.

Я допиваю виски одним глотком, наслаждаясь обжигающим вкусом, когда он проходит по моему горлу. Я снова улыбаюсь ему — своей собственной дикой улыбкой. Я чувствую, как шрамы на моем лице сморщиваются, а демоническое чувство, бурлящее в моем нутре, прорывается наружу, сверкая в моих разноцветных глазах. Он воспринимает это так, как хочет.

— Я в деле.

Глава 33

Манипулятор

Когда в темной комнате вспыхивает свет от телевизора, раздается голос репортера новостей.

— …Убийство четырех правительственных чиновников все еще расследуются. Отчеты о вскрытии были обнародованы, в них говорится о жестоких пытках, которым подвергались мужчины перед смертью.

На экране появляется фоторобот девушки. Это симпатичная девушка, с обычными каштановыми волосами и карими глазами. Самое тревожное — это взгляд ее глаз. Одного взгляда достаточно, чтобы понять, что она явно нестабильна.

Она была той сломанной куклой, которую я видела на ярмарке.

А в тот вечер она была в «Игровом домике Энни». Пряталась в стенах и наблюдала за каждым пришедшим гостем. В какой-то момент она посмотрела на меня и, вероятно, приняла решение, убьет она меня или нет.

Я вздрогнула, осознав, как близко я могла подойти к смерти в ту ночь.

Схватив пульт, я выключаю телевизор и, трясясь, бросаю пульт обратно на диван.

Этот мудак трахнул меня, а потом пошел и убил кучу мужиков с психованной бабой.

Марк, мать его, Зейнбург — один из этих людей, вместе с тремя другими правительственными чиновниками, которых я встретила, стоя в очереди в «Игровой домик Энни». Он сказал, что у него есть дела с психованной цыпочкой, и почему-то то, что он отправится убивать людей, было последним, чего я ожидала.

Глупо. Это то, чем он занимается, Адди. Убивает людей.

Страх и тревога переполняют меня. Я знала, что он убивает людей. Руки Арча, появившиеся на моем пороге, были тому доказательством. Вся его семья была стерта с лица земли…

Я знала, что он убийца. Он признал это. Но почему-то видеть его чудовищные преступления, транслируемые по телевидению в прямом эфире, — это нечто потрясающее. Он убил четырех государственных чиновников.

Это не просто мальчик, играющий в костюмы и пистолеты босса мафии. Арч был незначительным в великой схеме вещей. Но это… это что-то большое.

Марк заслужил это? Безусловно. Но я был в его доме. Я был кем-то на его радаре. И теперь, когда он мертв, что если они придут за мной?

Черт. Ты действительно идиотка, Адди.

Я опираюсь локтями на колени и опускаю голову на руки. Мои мысли выходят из-под контроля.

Какая разница, что это был самый умопомрачительный секс в моей жизни? И, возможно, еще будет. Чувак такой же сумасшедший, как и девушка на экране.

Он убивал раньше, и, очевидно,