площадках между зданиями или прогуливались по широким пыльным дорожкам, соединяющим одни и те же строения. Здесь было много зданий, ни одно из них не превышало нескольких этажей в высоту, и все они явно были спроектированы для проживания людей. В некоторых из них по бокам были прорезаны увеличенные двери и окна, но другие оставались такими, какими они, должно быть, были построены. Здания располагались на открытых лугах, небольших озерах и лесах и вокруг них. Пол зала постепенно изгибался вверх, более отдаленные здания, построенные на возвышающейся местности, казалось, наклонялись внутрь, как будто их фундаменты просели. Но помещение занимало не более небольшой части окружности "Занзибара", земля с обеих сторон в конце концов избавилась от растительности и приобрела отвесную, похожую на утес крутизну, прежде чем снова изогнуться, образуя потолок. Соты голубых панелей покрывали потолок, сияя яркостью неба. Изображение пчелиных сот прерывалось темными участками там, где многие отдельные панели откололись или перестали работать. Но общий эффект все равно был достаточным, чтобы создать впечатление приглушенного света пасмурного дня.

Машина замедлила ход, когда Мемфис повел их по грунтовой дороге, проходившей между двумя зданиями. Слоны повернулись, чтобы рассмотреть их, подняв хоботы в своеобразном приветствии. Слоны разговаривали друг с другом или выражали какую-то общую эмоциональную реакцию.

- Надеюсь, это означает, что они рады нас видеть, - сказала Нисса.

- Я не могу сказать.

Они остановились у одного из самых больших зданий - оно имело неприветливый, муниципальный вид, с фасадом из серых колонн, похожим на полный рот зубов. Трап опустился, и Ниссе и Кану предложили сойти на землю.

- Следуйте за мной, - сказал Мемфис. - Дакота примет вас.

Они вошли в муниципальное здание через открытый дверной проем в два раза выше слона. За входом находился не менее впечатляющий вестибюль, по меньшей мере сто метров в ширину и, возможно, в три раза больше в длину. Несмотря на все свои размеры, это было мрачное место. Лучи света проникали сквозь окна в потолке и верхних частях стен, но все, что они делали, - это загоняли темноту в углы. Сапоги Кану и Ниссы застучали по мраморному полу. Их сопровождал только Мемфис. Кану предположил, что слоны были достаточно мудры, чтобы понимать, что их гости не попытаются сбежать сейчас, когда они были так далеко от места своего входа.

В середине пола было что-то вроде пандуса, ведущего вниз, на более низкие уровни, но Мемфис повел их в обход и остановил в дальнем конце зала. Рядом с дверями на каменном постаменте стоял вертикальный стеклянный прямоугольник, а рядом с ним - огромный металлический посох. Мемфис обхватил посох хоботом, без особых усилий поднял его с земли и ударил тупым концом об пол.

Звук - глухой, атональный донг - эхом разнесся по пустому помещению. Теперь Кану заметил, что место, где Мемфис стукнул в пол, было покрыто паутиной мириад трещин, как будто этот церемониал призыва проводился много раз до этого.

Прошло мгновение. Затем в стене камеры распахнулась пара больших дверей.

- Мы нашли двух человек, - сказал Мемфис, обращаясь к форме, ожидавшей в освещенном красным пространстве за дверью.

- Только эти двое?

- Да. Мужчина Кану Экинья и женщина Нисса Мбайе.

- Где находится их корабль?

- Он у нас.

- Ты, конечно, имеешь в виду корабль поменьше.

- Да.

- Тогда где же корабль побольше?

- Все по-прежнему там, где было. Мы привезли их сюда прямо из шлюза.

- Они уже видели своих Друзей?

- Нет.

- Но они это сделают. Приведи их ко мне, Мемфис. Дай мне посмотреть, что это такое. Дай-ка я посмотрю, что нам принесли время и прилив.

Голос был таким же глубоким, как у Мемфиса, но интонации были узнаваемо отчетливыми - старше, медленнее в произношении, но в то же время передавали хитрость и расчетливость, которых Кану не почувствовал в первом животном. Если для него было неожиданностью оказаться в присутствии говорящего слона, то теперь у него впервые возникло тревожное ощущение, что этот интеллект превосходит первый и, возможно, даже его собственный.

Ему было интересно, что чувствовал Свифт.

- Я роюсь в твоей памяти, Кану. Жил-был слон по имени Дакота, который, возможно, был продуктом генетического улучшения когнитивных способностей. Но совершенно невозможно, чтобы эта конкретная Дакота все еще была жива по прошествии стольких лет.

Кану мог бы поклясться, что почувствовал, как Свифт роется в его воспоминаниях, перемещаясь из одной части черепа в другую, словно медленно перемещающийся зуд.

- Это мы еще посмотрим. Что случилось с Дакотой?

- Дакота была одним из трех послов к Хранителям - трех разумных существ, покинувших Крусибл вскоре после заселения. Первой была Чику Грин, второй Юнис...

- А третья - слон. Я должен чувствовать себя так, как будто получаю ответы на вопросы, Свифт - почему я этого не ощущаю?

- Возможно, это не совсем те ответы, на которые ты надеялся.

Мемфис пригласил их в освещенное красным светом пространство за дверями, а затем отступил - его собственная голова была опущена, приняв позу, которую Кану не мог не истолковать как покорность.

Он думал о властных структурах слонов, об исключительной важности матриарха. Независимо от того, сколько интеллекта было привито слоновьему разуму, твердые, крепкие кости этих древних иерархий все равно будут пробиваться наружу.

Но может ли это действительно быть та же самая Дакота, спустя столько лет?

Двери за ними закрылись. Комната была библиотекой или ее частью. Его стены, уставленные полками, были высотой в два этажа, а верхний уровень опоясывал узкий деревянный балкон. Полки были заняты сотнями, возможно, даже тысячами тяжелых настоящих книг. Их переплеты были в основном черными, иногда темно-красного цвета или столь же мрачного синего или зеленого. Их названия были напечатаны на металлизированном листе, тисненом на коже корешков.

На уровне пола располагались учебные столы со слегка наклонными столешницами. Множество книг валялось на столах в разной степени упорядоченности, некоторые лежали беспорядочными стопками, другие были раскрыты. Повсюду были разбросаны лампы для чтения с колпаками, часть которых отбрасывала приглушенный красный свет. Эти и столь же приглушенные светильники, установленные между полками, были единственными источниками освещения в комнате. У Кану сложилось впечатление, что книги, должно быть, слишком хрупкие, чтобы подвергаться воздействию чего-то более яркого.

В центре комнаты, обрамленный двумя длинными рядами столов для чтения, стоял слон. Он стоял на коленях, отвернувшись от них, его огромная голова была опущена, лоб почти касался поверхности стола для чтения.