Ouvriers», вышедшего в марте 1849 г. Затем Жильян был избран членом Законодательного Собрания, но в следующем году его опять притянули к суду за напечатанные отрывки из его произведения «Les Contrastes sociaux», в которых прокуратура опять усмотрела подстрекательство к насилию. Последние годы жизни, уже больной чахоткой, он продолжал пропагандировать среди провинциальных рабочих идеи о необходимости учиться, нравственно возвышаться и очищаться, поддерживать друг друга мирными ассоциациями, ибо лишь таким путем рабочие могут, по его мнению, достигнуть благосостояния, равенства и достойного положения среди других классов общества. Жильян умер, после мучительных страданий, всего 39 лет от роду, 12 марта 1854 г.[363]

Несмотря на то, что он был тоже почти самоучка, он является в своих писаниях и письмах человеком чрезвычайно развитым. Нам он кажется немного озлобленным несчастьями своих собратьев и своими собственными, но горячим сердцем и глубоким, хоть и несколько прямолинейным, пессимистическим умом. Вообще он является рабочим совершенно нового склада, убежденным республиканцем-прогрессистом, но гуманнейшим и сострадательнейшим поэтом.

Мы знакомимся из переписки Жорж Санд и с женой его Фелиси, такой же верной подругой мужа, как старушка Магю или Лиза Пердигье. Мы узнаем также чрезвычайно интересные, чисто романтические эпизоды из жизни молодого Жильяна до встречи его с семьей Магю.[364] В своем предисловии к «Conteurs Ouvriers» Жильяна Жорж Санд приводит много подробностей из обширнейшей автобиографической записки Жильяна, присланной им Жорж Санд в письме от 18 января 1849 года, которых мы здесь, разумеется, приводить не будем, но отметим теперь же тот интересный факт, что немало эпизодов биографии Жильяна послужило для характеристики Поля-Арсеня в «Орасе», начиная с его работы у ювелира, страсти к рисованию и горячего интереса к картинам гениев живописи, и кончая романтическим отношением к падшей женщине, спасение которой он видит в любви к ребенку и воспитании его. Нам кажется положительно, что этот эпизод, относящийся ко времени, предшествовавшему его женитьбе на Фелиси Магю, и, вероятно, известной писательнице еще в 1841 г., навеял те страницы «Ораса», где рассказывается, как Поль-Арсень из глубокой любви к Марте старается спасти не только эту падшую девушку, но из-за этой любви к ней берет воспитывать и чужого ребенка.

В скромной среде интеллигентных рабочих, окружавших Жорж Санд в те годы, примеров такого великодушия и рыцарства было вообще немало. Так, например, Ашиль Леру – брат Пьера, долгие годы воспитывал детей любимой им женщины, брошенной, как и приятельница Жильяна, каким-то господином из буржуазии, и даже принужден был вести впоследствии (в 1843-1844 гг..) процесс против этого господина, когда он вдруг, после многих лет равнодушия и забвения, нашел нужным по суду требовать «своих детей». Из писем Пьера и Ашиля Леру к Жорж Санд мы узнаем, что и в этом деле она помогала им и словом, и делом, и пером, и деньгами.

Бывший приятель некой Эме Тераж, ставшей тем временем женою Ашиля Леру, затеял в 1843 году процесс против нее и Ашиля, с целью отнять этих детей, уже усыновленных Ашилем и признаваемых им за своих. Он домогался того, чтобы усыновление было отменено, детей юридически отняли бы от воспитывавшей и любящей их матери, но фактически собирался дозволить ей заботиться о них, обещая ей за то обеспечение. Она же отказывалась от всяких материальных счетов с этим господином, соблазнившим ее, когда ей было всего 15 лет, а затем искавшим в ней лишь грубых наслаждений, и доказывала, что когда ей всего труднее было прокормить детей, в их первые годы, то он вовсе не заботился ни о ней, ни о них. А теперь, когда благородный человек, полюбивший ее серьезно и много лет поддерживавший детей, признает их своими, тогда мнимый «отец» просто ради мести хочет отобрать их, и с одной стороны старается одним числом очернить им же соблазненную девушку, и этим как бы признает, что дети могли быть не его детьми, а в то же время не хочет позволить другому человеку усыновить их, и таким образом нарушает даже кодекс Наполеона, параграф которого гласит: «la recherche de la paternité est interdite». [365]

Когда дело уже началось, этот господин по фамилии Девьёр, а по прозвищу Роблен, постарался через друга Жорж Санд, неверского адвоката Жирера, заинтересовать в свою пользу писательницу, дабы она оказала влияние на Пьера Леру, а тот, в свою очередь, повлиял на брата, чтобы уладить дело до суда. С этой целью г. Робелен и сам написал, и Жирера просил написать Жорж Санд письмо, где просил ее оказать желаемое давление на главу семьи Леру – Пьера.

Но Жорж Санд не ответила г. Робелену сразу, а сначала переслала из Ногана письма Робелена и Жирера Пьеру Леру, а затем, когда вернулась в Париж, то попросила Пьера Леру устно объяснить ей все подробно. Тогда она написала Леру длинное письмо, в котором открыто высказалась за несчастную Эме. По-видимому, она же рекомендовала адвоката, знаменитого Мари, и наконец дала деньги Ашилю на ведение процесса.

В первой инстанции Ашиль Леру и его жена дело проиграли. Братья Леру подали апелляцию, и между тем напечатали все главные документы, заключения и отзывы адвокатов – Мари, Селлие и друг., свои объяснения и проч. документы, и постарались распространить это собрание фактического объяснительного материала процесса среди друзей и юристов, с целью выяснения истинной сущности дела. Вот тогда-то Леру воспользовался письмом Жорж Санд и включил его в свое второе «Обращение к г. Президенту Королевской палаты и ко всем гг. президентам и членам палат», т. к. считал, что дело это имело принципиальный интерес и значение.

Действительно, Мари справедливо выставил в своем отзыве, что «можно незаконных детей узаконить, но нельзя узаконенных стараться сделать незаконными», а Жорж Санд главным образом высказывала ту идею, что нелепо признавать «отеческие чувства» у человека, некогда опозорившего девушку, не заботившегося ни о ней, ни о детях, а теперь старающегося втоптать ее в грязь лишь потому, что другой ее реабилитировал; что если еще можно спорить об отцах, то совершенно невозможно отнимать детей у матери, и что это противно всем законам божеским и человеческим. Это письмо Жорж Санд, совершенно до наших дней неизвестное, мы нашли в изданной в 1845 году книге братьев Леру: «Vérité sur un procès où l’on examine des théories qui outragent la Nature et renversent les prescriptions fondemantales du Code sur le Droit maternel et sur le mariage, à l’appui du pourvoi formé devant la Cour de cassation le 24 Mai 1845, adressé à