«без политической предвзятости», на что Дональд Трамп — младший ответил: «Вам никто не верит». После того как YouTube удалил рекламу с канала консервативного комика Краудера, сенатор Тед Круз потребовал от видеохостинга «перестать изображать из себя Бога». Для правых сторонников Трампа «разжигание ненависти» было всего лишь прикрытием, с помощью которого Кремниевая долина стремится навязать свой либерализм всем подряд. Сталкиваясь с такими прямыми нападками, YouTube никогда не наносил ответных ударов. Напротив, он удвоил веру в свои машины; компания написала правила, но выполнять их должны были автоматизированные системы, которые, по ее мнению, работали быстрее и эффективнее, без примеси человеческих предубеждений. Машины умели масштабировать себя. У машин не было никаких личных чувств к Дональду Трампу. YouTube стойко придерживался этой логики, что иногда вызывало недоверие. Еще в 2018 году из основной сети был удален шутник-провокатор Алекс Джонс с его «информационными войнами»; это произошло после того, как его в течение месяца забанили Spotify, Apple, Twitter, Facebook* и YouTube. Это выглядело так, будто крупные платформы, которые годами транслировали конспирологические разглагольствования Джонса, решили, что он перешел коллективную черту. Это не совсем верно. Собственно говоря, YouTube заморозил аккаунт Джонса за публикацию издевательств над несовершеннолетним, что является нарушением правил о защите детей. (Видео не было связано с его параноидальными теориями о стрельбе в школе.) Затем Джонс попытался обойти блокировку и загрузить данные на другой аккаунт, из-за чего его сразу исключили. YouTube снял его по формальным основаниям, как Аль-Капоне когда-то арестовали за уклонение от уплаты налогов. (В то время у Джонса было более двух миллионов подписчиков на YouTube.)

Несмотря на быструю модернизацию видеохостинга, осенью Дядя Сэм все-таки устроил на него облаву. Сервис собрал у себя всеядную детскую аудиторию, такую же огромную, как телевизионная (или, может быть, даже больше), но его не связывали те правила, которым подчинялось телевидение. Стандартная линия компании YouTube — «дети смотрят только под присмотром родителей» — больше не выдерживала критики. В сентябре 2019 года агентство FTC обвинило YouTube в нарушении COPPA, закона о защите конфиденциальности детей, который запрещает таргетированную рекламу в детских СМИ, и оштрафовала компанию на 170 миллионов долларов, что было самой большой суммой за всю историю подобных дел. Впоследствии YouTube вынужден был разделить свой сайт на две части: каждое видео либо получало пометку «Сделано для детей», либо нет; материалы, помеченные таким образом, не имели права показывать дорогую рекламу, основанную на зрительском поиске и личных данных. Это снизило доходы тысяч авторов.

Даже рьяные болельщики YouTube начали выражать сомнения. После ухода с поста руководителя европейских операций компании Патрик Уокер все еще хвалил YouTube за изобретение «совершенно нового языка повествования». И все же он решил никогда не оставлять свою маленькую дочь наедине с сайтом. «На самом деле нам не удалось защититься от темной стороны, — вспоминал он. — Эти платформы стали настолько захватывающими, что люди начали терять ощущение свободы воли». Уокер основал образовательную компанию Uptime, чтобы убедить людей прекратить бессмысленную прокрутку сети, — то есть заявленная им цель полностью противоречила той, которую его прежний работодатель закладывал в свои алгоритмы.

* * *

Сьюзен Воджицки разработала готовый ответ на любые нападки, которых становилось все больше. Он стал для компании мантрой: «Четыре „R“ ответственности». Это была клятва удалять (Remove) материалы, нарушающие правила; повышать (Raise) рейтинг «авторитетных» источников, вознаграждать (Reward) «доверенных» авторов и сокращать (Reduce) количество пограничных материалов.

Воджицки декламировала эти максимы на собраниях и во время тура доброй воли, давая интервью популярным ютуберам. Первое из них она записала в апреле, через месяц после трагедии в Крайстчёрче, раскрыв логику компании и ее политическую стратегию.

Перед поездкой в Индию Воджицки объявила, что эта страна является самым быстрорастущим рынком для YouTube, поскольку там видеохостинг смотрят более 265 миллионов человек в месяц, и что его новый конкурент TikTok внезапно приобрел в Индии огромную популярность. После приземления она поговорила с комедийной актрисой и полиглотом Праджактой Коли на канале MostlySane. Коли спросила, что она сама смотрит на YouTube. «Думаю, что я типичный пользователь, — ответила Воджицки[281]. — Мне нравятся видео по йоге». Она также упомянула кулинарию и рукоделие. (YouTube инициировал внутренние усилия по привлечению на сайт большего числа женщин, что сильно отразилось на зрителях мужского пола; возможно, этим объяснялась просчитанная открытость Сьюзен.)

Воджицки перечислила все способы, которыми YouTube стремится поддерживать авторов. А затем попыталась прояснить причины возросшей строгости компании в отношении того, что авторы могут транслировать и сколько им платят. «Если бы я сказала, что у меня только одно направление работы, — заявила она, — то этим направлением была бы ответственность». Но здесь, как и в будущих интервью, Воджицки очень осторожно объясняет, что она и ее компания не диктуют свои условия. Это прерогатива зрителей. Когда YouTube оценивает и рекомендует какие-нибудь видео, он полагается на клики, опросы и количество просмотров. «Так что решения принимаем не мы, — сказала Воджицки, отвечая Коли. — Все это сообщают нам наши пользователи». Она добавила, что так легче «действительно выделить тот контент, который полезен для наших пользователей и для общества. И опять же, мы не хотим, чтобы за этим стояли мы».

YouTube хотел, чтобы его считали ответственным как платформу, поддерживающую тех авторов, которые уважают меняющиеся нормы речи, терпимости и порядочности (и не позволяют себе вспышек ярости). Однако YouTube не хотел, чтобы его считали ответственным за установление этих норм — и даже за их поддержку. Иначе он потеряет гарантии защиты, разозлит консерваторов, кричащих о предвзятости, и нарушит священную веру компании в то, что ее зритель — царь. Такая позиция звучала неоднозначно для посторонних, но имела прекрасный смысл для YouTube.

Тем не менее YouTube диктовал множество условий.

Во-первых, он определял, насколько ответственным было каждое видео, поскольку соответствующим образом ранжировал их в своем алгоритме. Это немного напоминало рейтинги Uber: YouTube подсчитывал, когда зрители ставили под материалами четыре или пять звезд (из пяти), и вводил эти клипы — вместе с опросами, лайками и множеством показателей — в секретную формулу для определения ценной длительности просмотра. Более ответственные видео приносили больше ценной длительности. Но это была неточная наука. Один инженер, работавший над этими функциями, вспомнил, что опросы зрителей давали «тревожно низкий процент откликов», около 2–3 %, и в основном отвечали двадцатилетние мужчины. По словам инженера, руководство одобряло алгоритмические изменения, улучшающие ценную длительность просмотра, при условии, что они не влияли на обычную длительность. Согласно эмпирическому правилу, увеличение ценной длительности на 1 % обходилось менее чем в 0,2 % от