— Доченька! — пробормотал он. — Не ждал тебя так рано, но я так рад, так рад!

Взгляд карих глаз отца, исполненный любви, заставил Клер ощутить, как прорывает плотину ее горя — вернее, всех ее горестей. Рыдая, она прижалась к отцу, не выпуская из рук Матье, который с опаской поглядывал на незнакомых людей.

— А это что за красавчик? Неужели мой сын Матье?

Колен тоже заплакал.

Этьенетта отложила нож и теперь вытирала грязные руки. Побелев от злости, она схватила своего малыша и подошла к Клер.

— Перво-наперво выгони своего пса на улицу, он слишком грязный! — едким тоном потребовала она. — И ночевать тебе негде!

Бумажных дел мастер едва сдержался, чтобы не дать новой жене оплеуху. Сверкнув на нее глазами, он распорядился:

— Замолчи, Этьенетта! На один вечер что-нибудь придумаем.

Клер, которая между тем успокаивала маленького брата, положила ссоре конец:

— Не хочу никому создавать проблем! Раймонда поможет мне поставить раскладушку в этой комнате. Я с удовольствием тут переночую. Я обожаю свою кухню!

Юная служанка вошла беззвучно и наблюдала за происходящим, не скрывая своей радости: Клер ей нравилась.

— На чердаке есть металлическая раскладушка! Попросим парней, чтобы снесли ее вниз. А я пока сбегаю за простыней и одеялами. Устроим вас, как принцессу, мадам! — заверила она хозяйскую дочь.

Про себя Клер отметила, что на Раймонду, с ее симпатичной мордашкой, приятно посмотреть: одежда опрятная, сама ладная, и волосы аккуратно причесаны.

— Большего мне и не нужно, — сказала молодая женщина, чье черное платье напоминало о пережитых ею страданиях. — Матье проголодался, самое время сварить ему суп!

Колен украдкой рассматривал сына. Чертами он был очень похож на мать, Ортанс, но глазенки его лукаво поблескивали. Обнимая сестру за шею, Матье не спускал глаз с Николя.

— Вы с этим мальчиком братья, — сказала ему Клер. — И обязательно подружитесь!

Эти слова дались Клер с трудом.

Бертий дернула кузину за юбку со словами:

— Долго мне еще ждать, когда ты меня поцелуешь? Я так рада, что ты дома!

Клер поцеловала ее в лоб, свободной рукой погладила по волосам. Потом прошла к столу и с отвращением посмотрела на овощи.

— Ну, это вы есть не будете! — воскликнула она.

С ее приходом атмосфера в доме переменилась, и все это почувствовали. Этьенетта передернула плечами, но промолчала. Та, кого в долине именовали «мадемуазель с мельницы», сняла теплую накидку и перчатки, взяла с крючка передник, надела, открыла буфет. На дальней полке до сих пор стояли банки с консервированной фасолью, которую Клер заготовила еще до замужества.

— Вечером я сама приготовлю ужин, — объявила она. — Если фасоль еще не испортилась, я ее разогрею. Раймонда, куры наверняка уже несутся! Пожалуйста, сходи за яйцами!

Девушка не привыкла к такому вежливому обращению — побежала со всех ног. Но перед тем, как отправиться в курятник, она заглянула в перетирочный цех и сообщила радостно:

— Мадемуазель Клер вернулась!

Ответом ей были возгласы «Вот это дело!» и «Ура!». Возвращаясь с дюжиной яиц в корзинке, Раймонда попросила Фолле и еще одного парня принести в кухню раскладушку.

— Сами понимаете, Этьенетта так быстро из ее комнаты не съедет! — объяснила она. — Поэтому пока мадемуазель решила спать в кухне. А еще сегодня она сама готовит! Вечером у нас будет настоящий пир!

Колен отчитал молодую жену. Впредь Этьенетте следовало относиться к Клер уважительно и дружелюбно. Поздно вечером из Ангулема приехал Гийом. Он очень удивился, что уже готов ужин и на столе — блюдо, от одного аромата которого пробуждается аппетит. Даже свисавшая с потолочной балки керосиновая лампа, стеклянный абажур которой вымыли до блеска, казалось, светила ярче… Буфет украшал букет остролиста. Он увидел Клер, сидевшую между Раймондой и маленьким мальчиком. Бертий поманила мужа пальцем.

— У нас гости? — спросил он. — Что за праздник?

Бумажных дел мастер, в белой рубашке и сером жилете, ответил вместо Бертий:

— Клеретт, моя доченька, вернулась! Вот уж кто сумеет навести в доме порядок! Садись, Гийом, только тебя и ждем! Клер приготовила нам свой фирменный омлет с пряными травами. Сковорода — в тепле, на печке. Я уж и забыл этот запах — кислица, лук-батун, петрушка и немного чесночка!

Веселость Колена была чуть наигранная, но Клер не обижалась. «Моя доченька» было сказано с такой теплотой, радостью… За ужином домочадцы всячески старались выразить молодой вдове свое сочувствие и были непривычно общительны. Этьенетта, которая перебрала белого вина, громко смеялась, но не позволила себе ни одного едкого замечания.

Ближе к ночи Луи привез на мельницу вещи Клер. Плетеный сундучок с игрушками Матье неожиданно стал причиной неприятностей. Мальчик пошел за своей любимой юлой, и туда же, на четвереньках, пополз Николя. До «сундука с сокровищами», как выразилась Бертий, они добрались одновременно. Зверушки из плотного картона, каучуковые мячики и кубики — чего там только не было! Но дети ухватились за юлу. Матье делиться не привык, поэтому изо всех сил оттолкнул сводного брата.

— Вот разбойник! Сильный какой! — нервно хохотнул Колен.

Этьенетта вскочила с места. Николя плакал, лежа на спине.

— Маленький мой! Стукнулся головой о пол!

Клер принялась отчитывать Матье, так что скоро кричали и плакали уже оба мальчишки. Бертий заткнула уши.

— Надеюсь, что так теперь будет не всегда! — сказала она.

У хозяина дома настроение было приподнятое: только теперь он понял, как соскучился по Клер.

— Весной я попрошу Фолле расчистить твой огород, — сказал он. — Там сейчас почти ничего не растет. А жаль!

Молодая женщина, потерявшись в раздумьях, не ответила. Она пообещала себе, что большую часть времени будет отдавать месту, в котором выросла. Своему дому, мельнице… Она любила тут каждый камень, каждый кустик. Пение речки, баюкавшее ее в детстве, и аромат трав, растущих в прохладной тени скал… Умиротворение, которое вдруг превозмогло все ее горести, заставило ее улыбнуться: хорошо, что малыш Матье тоже вырастет под отчим кровом!

Когда все разошлись по спальням, Клер подбросила в печку дров, провела пальцами по ее медной отделке. Матье уже умостился на кровати. Он давно клевал носом, но обстановка новая, комната незнакомая — разве тут уснешь? Старшая сестра легла рядом, погладила его по голове. Она любила его, как собственного сына.

— Нам здесь хорошо, правда же? — проговорила Клер. — Соважон нас защищает, и в печи потрескивает огонь…

— Я не боюсь, — отвечал Матье.

Пес-полукровка, растянувшись у входной двери, поглядывал на них своими золотыми глазами. Клер настояла на своем: отныне Соважон ночует в доме. Колен пытался ее урезонить, но это перевело разговор на