Шрифт:
Закладка:
Привязав Сириуса к кольцу, вмурованному в стену почты, Клер вошла внутрь. Ей пришлось ждать до восьми часов, когда заведение начинало свою работу. Послание получилось коротким, с минимумом слов, но конторщица, его принимавшая (она была не из местных), испуганно вскинула брови.
— Бешенство! — прошептала она. — Сочувствую вам, мадам. Это ужасно! Надеюсь, ваш супруг поправится.
Нервы у Клер и так были на взводе, однако она вежливо кивнула. Чтобы избежать не столько сочувствия, сколько любопытства работницы почты, она решила ждать ответа на улице, сидя на каменной тумбе. Чтобы согреться, притянула к ногам Соважона, рукой придерживая его за ошейник. Пюимуайен просыпаться не спешил. Центральная площадь, укрытая снегом, привлекла только стайку воробьев. Первым свою лавку открыл бондарь. Он весело насвистывал, отчего Клер стало еще грустнее.
«Так вышло, что мы с Фредериком только-только учимся любить друг друга! — думала она. — Нельзя, чтобы он вот так умер!»
Рассказы о мучениях, вызванных страшной болезнью, в деревнях бытовали веками. Из уст в уста передавались подробности, заставлявшие женщин креститься, а мужчин — сокрушенно качать головой. Клер не удавалось представить Фредерика полубезумным от боли, мучимым водобоязнью… Она погрузилась в мрачные размышления, цепляясь все же за надежду, которую являла собой вакцина. Шло время. Через час, когда у молодой женщины уже зуб на зуб не попадал, конторщица постучала в окошко, привлекая ее внимание. Клер вбежала в здание почты.
— Ну что?
— Вот, читайте! — тихо сказала женщина.
«Больница не располагает вакциной от бешенства. С начала года не было доставлено ни одной дозы…»
Едва сдерживая слезы, Клер скомкала телеграмму.
«Как такое возможно? — мысленно возмущалась она. — Зачем же тогда ученые изобретают лекарства, раз они нас все равно не спасают? Наверняка в провинции вообще не бывает этой вакцины. Чтобы ее получить, нужно жить в Париже! В столице, где нет волков!»
Умирая от тревоги, она поскакала назад, в Понриан. Перед глазами у нее стояло румяное личико Матье. По утрам он, пробудившись, сразу просился к сестре. Молодую женщину пробил холодный пот, едва она представила мальчика одного с мадам Одиль, Пернелль и Фредериком. Луи, похоже, поджидал ее у дверей конюшни. Молодой конюх плакал, и нос у него покраснел на холоде. Его сестра-близнец, Луиза, куталась в старенькую шубу, стоя с ним рядом.
— Мадам! Лучше скажу сразу… — пробормотал парень. — Наш хозяин…
— Что с ним? — вскричала Клер, которую напугали их горестные лица.
— Хозяин умер. Он… он…
Клер спрыгнула с коня. Душа ее отказывалась верить в то, что только что было сказано.
— Ты сам не знаешь, что говоришь, Луи! — воскликнула она, привязывая Сириуса в деннике. — Он не мог умереть! Меня не было дома от силы часа три!
— Мадам, — заговорила Луиза едва слышно, — хозяин заперся в сарайчике, ну, где хранится упряжь, и у него было с собой ружье. И вдруг — выстрел! Выглядит это ужасно, уж можете мне поверить! Я его первая и увидела…
Из дома выбежала Пернелль — лицо перекошено, руки бессильно повисли. Вот она споткнулась, упала, вскочила на ноги… На Клер она уставилась совершенно безумным взглядом.
— Бедный мой господин… Я ничего не успела сделать! Говорю вам, это маленькая Дениз позвала его с небес! Какое несчастье… Убил себя! Пустил пулю в голову! Лицо обезображено!
Земля ушла у Клер из-под ног. Перед глазами замелькали черные точки, мгновение — и она упала без чувств.
Соважон заскулил, стал лизать ее щеки. Луи хотел было его отодвинуть, но пес-полукровка зарычал, оскалился. Все запаниковали. Луиза пронзительно закричала:
— Он тоже бешеный! Пристрели его, Луи! Чего ждешь?
Парень схватился за вилы. Визг Пернелль и глухой лай Соважона привели Клер в сознание. Она взмолилась, не находя в себе сил встать:
— Он не болен! Если тронете его, я всех троих рассчитаю!
С трудом молодая женщина поднялась на ноги. Пернелль и ее племянники не двинулись, чтобы ей помочь. Стараясь держать спину прямо, она прошла к сараю. Клер хотела увидеть все своими глазами. Фермен, управляющий поместьем, у которого Фредерик буквально вырос на руках, удержал ее за руку.
— Мадам, не входите! У мсье кровавая каша вместо лица. Вы потом полгода спать не сможете!
Клер высвободила руку, приоткрыла дверь. На полу — накрытое простыней распростертое тело… Пахло порохом, но присутствовали тут и знакомые ей запахи полировки для седел и снадобий, используемых в уходе за лошадьми. На уровне лица простыня пропиталась кровью. Черные сапоги хозяина Понриана виднелись из-под ее другого конца, и это выглядело… нелепо и странно.
— О нет! — прошептала молодая женщина, пятясь. — Только не это!
* * *
Доктору Мерсье, приехавшему в поместье к полудню, оставалось лишь констатировать смерть Фредерика. Клер приняла его в гостиной. Невзирая на яркий огонь в камине, загруженном крупными дубовыми поленьями, она дрожала не переставая. Скорость, с какой все произошло, совершенно выбила молодую женщину из колеи. Доктор принес ей свои соболезнования. Самоубийство Фредерика потрясло его.
— Неудачное стечение обстоятельств! Так вышло, что сегодня утром я отсутствовал… Я мог бы объяснить мсье Жиро, что все не столь трагично. Мы бы обратились в другие лечебные заведения и раздобыли вакцину, благо время в запасе имелось! Что на него нашло? Зачем было вот так хвататься за ружье?
— Думаю, он очень испугался, — отвечала Клер дрожащим голосом. — И было отчего! О бешенстве ходит столько ужасных историй… И Фредерик не захотел мучиться. Я виню себя за то, что оставила его одного и только зря потратила время!
Молодая женщина разрыдалась. Мерсье пытался ее утешить:
— Вы рассуждали совершенно правильно, мадам! В подобном случае чем скорее пациент получит вакцину, тем лучше. К несчастью, — и я вынужден это признать! — в такой глубинке, как наша, я и мои коллеги не имеем лекарств, которых требует подобная ситуация!
— Если бы я осталась с ним, Фредерик бы этого не сделал! — вскричала Клер. — Я уехала, едва стало светать. Муж еще спал. Мне и в голову не пришло, что он может убить себя!
Какое-то время они молчали. Плача навзрыд, Пернелль вошла и стала быстро закрывать ставни. Свое горе она заглушала, подготавливая дом к принятию тела покойного хозяина. Доктор выпил кофе, к которому ему подали и бокал коньяку. Он все еще был под впечатлением
