Не лучшая моя работа, я впервые что-то делала своими руками, но ее завершение было для меня большим торжеством, чем я думала.

Работа над беседкой заняла намного больше времени, чем мне хотелось, потому что я на долгий период забросила все дела. Месяцами не прикасалась к ней, сознательно избегая центра города, чтобы не видеть ее, и, в конце концов, закончила ее без задуманных светильников, потому что было бы слишком больно вспоминать о нем каждый раз, смотря на них.

Не хотела ни строить, ни проектировать. Не хотела ничего делать из-за него.

Все остальное не имело значения, пока я оплакивала потерю.

Но я довела дело до конца. Как и книги на журнальном столике, беседка стала еще одним трофеем, которые я хранила, чтобы прожить еще один день.

Но больше я ее не увижу. Беседки больше нет.

Вышла из сарая, шагая по мокрой траве, но вместо того, чтобы пойти на кухню, зашла в оранжерею, убрала от стены лестницу, которую заметила вчера, и поставила ее под сломанной панелью на крыше. Поднявшись наверх, уселась на верхнюю часть лестницы и начала чинить заржавевшую цепь при помощи плоскогубцев, раскрывая звено и заново закрепляя его.

Мне было глубоко плевать на это место. Я знала, что просто заправляю кровати в горящем доме.

Но это то, кем я была, и не собиралась тратить впустую время, когда мое сердце догонит голову. И если мне придется просто занять руки ради выживания Уилла Грэйсона или начать все с самого начала, тогда я так и поступлю.

Спокойствие в хаосе.

Единственный альтернативный вариант – тратить время на размышления о вещах, которые не могу изменить. Вчера вечером он не сказал, что любит меня. Я и не ждала, что он это сделает, но если у меня были сомнения по этому поводу, то сейчас они рассеялись.

Прошлое умерло.

Я сжала звено цепи, вытащив из фартука проволоку и укрепив звено на тот случай, если под весом оконного стекла оно снова расколется, а затем спустилась вниз, прокручивая рычаг на стене. Стекла открылись, и я закрутила рычаг обратно, закрывая их.

Меня переполняла гордость – я получала удовольствие от решения проблемы. Знакомое чувство, которое почти заставило меня почувствовать себя нормальной.

Единственная часть меня, которую я сохранила с тех времен. По крайней мере, нашла себе занятие, которое мне нравилось и в котором я была хороша.

Прислонив лестницу к стене, покинула оранжерею, избегая участка со змеями, прячущимися под землей, и прошла через дом в поисках чего-нибудь еще, на что могла бы потратить свое время.

Кто построил этот дом и зачем? В интерьере было мало личных вещей. Никаких семейных портретов, шкатулок для драгоценностей или часов с гравировкой. Ничего такого, что говорило бы об истории дома или о том, где мы находимся. Я не исследовала книги в библиотеке, чтобы знать наверняка, были ли они на английском языке, но все здесь говорили по-английски, так что…

Были ли еще места, подобные Блэкчерчу? Должны быть. В разных частях света. Там, должно быть, живет больше, чем пять непослушных сыновей. Мысль о каком-нибудь доме на вершине горы в Непале или хижинах, расположенных в глубине тропических лесов, заставила меня задуматься. Несомненно, в мире насчитывается целая армия маленьких засранцев.

Я свернула в коридор перед спортзалом и прошла мимо двойных дверей, которые всегда были закрыты. Повинуясь спонтанному импульсу, я остановилась и открыла их.

Передо мной раскинулся бальный зал меньшего размера, чем тот, который я видела по другую сторону дома, и я ступила на танцевальный пол, рассматривая красные стены и ряд золотых светильников.

Люстра лежала на полу, я взглянула на потолок, но в темноте было сложно что-то разглядеть. Подойдя к окну, распахнула шторы, пыль разлетелась по воздуху и осела в моих легких. Я кашлянула и отступила назад, исследуя беспорядок.

Как это случилось?

Великолепная комната с украшениями из дерева, зеркал и хрусталя блестела в свете, проникающем сквозь окно. Единственное, что было не так с этим местом, – разбившаяся люстра и разбросанные по полу стекляшки.

Люстра, накренившаяся в сторону, казалась в ширину больше моего роста, повсюду были разбросаны миндалевидные подвески. Солнечный свет из окон отражался в осколках, отбрасывая маленькие радужные зайчики на стены. Я запрокинула голову, осматривая потолок.

Порвались провода и электрическая лебедка, которая использовалась для спуска люстры. Я подошла к стене у двери и повернула рубильник, на золотых стенах зажглись светильники.

Снова подняла глаза, проверяя механизм, который, к счастью, все еще был цел. Эта люстра была на пути вниз для чистки или ремонта, когда рухнула.

Все, что оставалось сделать, – снова поднять ее наверх. Но, конечно, порвался трос лебедки.

Я бы услышала этот грохот. Должно быть, она упала еще до моего приезда. Задолго до моего приезда. Эта дверь всегда была закрыта, так что, возможно, уборщица так и не успела здесь прибраться.

Выйдя из комнаты, обнаружила панели выключателей в подвале и отключила электричество, проведенное в эту комнату, а потом схватила веревку, которую парни обычно использовали, чтобы подвешивать туши оленей, принесла лестницу из оранжереи и поспешила обратно в бальный зал. Не хотела, чтобы меня останавливали. Самое замечательное в этом большом месте было то, что можно было при желании легко избегать людей.

Поскольку трос лебедки сломался и заменить его было нечем, я проверила соединения на люстре и убедилась, что ничего не сломано и не ослаблено, прежде чем установить лестницу и проделать отверстие в стене возле камина.

Поставив резец, я начала проделывать отверстие в штукатурке. Мне потребовалось бы несколько секунд, если бы под рукой была дрель, но у меня ее не было, так что я ощутила себя словно в 1898 году, когда масло сбивали в течение трех часов, чтобы полакомиться на ужин бисквитом.

Я заворчала, ощутив, как горят мои мышцы. Мартышкин труд какой-то.

Зарычала сильнее, поменяла резец и снова принялась за дело.

Я сверлила и сверлила, используя все силы, чтобы закрепить трос как можно надежнее, а потом поднялась выше по лестнице и залезла на ее вершину, где повторила процедуру около предназначенного для люстры места.

Лестница покачивалась подо мной, и мое сердце пропустило удар, но я работала быстро, продолжая сверлить, а затем сжимая трос и натягивая, проверяя его на своем весе.

Но и это все еще не было гарантией, что люстра повторно не упадет. Я никогда не довольствовалась тем, что просто создавала чертежи. Я хотела помогать в строительстве. И любила работать в одиночестве. Думаю, что именно поэтому отдавала предпочтение небольшим проектам. Было больше возможностей для личного роста.

Спустившись по лестнице, прикрепила веревку к люстре, протянула ее вверх по лестнице и продела через петлю на потолке, а затем снова спустилась, переместив лестницу к стене и пропустив веревку через другую петлю. Обернула веревку вокруг руки и уперлась пятками в стену, медленно и с силой натягивая веревку. Раздался звон стеклянных подвесок, сталкивающихся друг с другом, но люстра даже не оторвалась от пола.