советы, ни официальное предостережение о недопустимости антиобщественного поведения, объявленное З., не помогли и на сей раз. Поутихнув сначала, пьянство и скандалы за закрытой дверью квартиры З. вскоре вспыхнули с новой силой; дети продолжали оставаться в отравленной аморальной обстановке.

Но ни общественность, ни детская комната милиции оружия не сложили. Детская комната совместно с председателем комиссии по работе с детьми при домоуправлении и родительским комитетом школы обратились в товарищеский суд по месту жительства З. с целью принять более решительные меры воздействия на этих опустившихся людей. Были приглашены представители цехового комитета профсоюза с предприятия, где работали З., на заседание товарищеского суда пришли учителя Наташи и Кости, соседи З. по дому, многие жители района.

По-видимому, их гневные и справедливые слова, прозвучавшие на заседании, атмосфера всеобщего осуждения подействовали, наконец, на пьяниц, забывших в алкогольном дурмане и себя, и своих детей; определенную роль, конечно, сыграло и решение товарищеского суда о том, что если З. не исправятся, перед народным судом будет возбуждено ходатайство о лишении их родительских прав. Во всяком случае после товарищеского суда поведение З. стало наконец улучшаться. Свою роль, безусловно, сыграло и то обстоятельство, что цеховой комитет профсоюза выделил для шефства над семьей группу лучших производственников.

Постоянно ощущая, наряду с моральным осуждением, общественное воздействие, практическую помощь и поддержку, З. перестали пьянствовать, в семье постепенно воцарился покой. Елена Ивановна и Петр Сергеевич стали уделять внимание детям, заботиться о них, словом – превратились в нормальных людей. Через год после описываемых событий семья З. перестала быть «неблагополучной» и, как сказано в протоколе, подписанном П. В. Посадиной, «не представляя дальнейшей опасности неправильного воспитания детей, с учета в детской комнате милиции снимается».

История З. весьма наглядно демонстрирует, что иногда – особенно в запущенных случаях – одними лишь беседами и «проработками» не удается положительно повлиять на «неблагополучную» семью. Вот тогда-то особенно необходима вдумчивая, разнообразная, подчас очень кропотливая профилактическая работа с применением целого комплекса мер общественного воздействия. Эта работа, требующая прежде всего энтузиазма, вознаграждает сторицей – в общество возвращаются не только дети, но и их родители.

Вовлечение подростков в пьянство взрослыми дядями и тетями – проблема, как мы уже отмечали, огромная, важная. Многосторонняя. И вот на этих разных сторонах мы и хотели бы остановиться. Необходимость этого очевидна – слишком большое количество преступлений совершается либо в пьяном виде, либо на почве пьянства, и закрывать глаза на значение «зеленого змия» в судьбах тысяч и тысяч ребят было бы недопустимой ошибкой.

Вот история ленинградского парня Виктора М., семнадцати лет, осужденного за хулиганство.

«22 августа у нас на заводе был аванс, – рассказал нам Виктор. – Мы всегда в этот день складывались на выпивку. Но тогда не получилось: кто не хотел пить, кому некогда было. Я купил четвертинку, выпил дома. Потом поехал в Выборгский район, еще выпил с друзьями. Напился. Приехал домой и стал скандалить с матерью. Избил ее, ударил бабушку, оскорбил соседку…» Заметьте, пожалуйста, что в психологии подростка уже сложился стереотип: выпивка в день аванса – явление обязательное, как будто у него заключен договор с ликеро-водочным заводом. Но, поскольку не удалось сложиться с товарищами по работе, парень чувствует себя обязанным купить четвертинку и выпить ее хотя бы дома. Ну а дальше уже само начинает катиться… Интересуемся происхождением такого отношения к выпивке. Виктор словоохотливо рассказывает: «У нас дома пьянка – обычное дело. Отец пил часто, избивал мать. Если же они с матерью ходили в гости либо гости приезжали к нам, то они напивались оба, мать не отставала от отца в выпивке, и начинались скандалы и драки».

С присущей его возрасту наивностью парень старается «выгородить» отца, которого он, по-видимому, любит: «Отец ни при чем, что я начал выпивать. Он ушел из дому, когда мне было десять лет. И я свернул с хорошего пути: не хотелось жить с матерью, мы скандалили, я стал убегать из дома, подружился со взрослыми ребятами. Они-то и сыграли свою роль в выпивке – с ними мне пришлось регулярно выпивать: то они меня угощали, то я их, а чаще складывались…» Парень еще не понимает, что «друзья» лишь практически завершили работу, проделанную его родителями, которые внедрили в сознание мальчика аксиому: выпивка – это праздничное удовольствие, и к нему надо стремиться изо всех сил даже в будни. Отвечая на наш вопрос, интересно ли ему жилось, Виктор сказал: «Скучать мне хоть и приходилось, но редко. Потому что, когда мне было очень скучно и грустно, – я напивался…» Пожалуйста, уже два достоинства выпивки: во-первых, выпивка – это праздник; во-вторых, лекарство от скуки. Вот и устроил он себе праздник, излечился от скуки, а потом избил мать и сел в тюрьму.

Еще одна печальная история мальчишки с жизнью, искалеченной водкой. Ее рассказал нам в подробном письме семнадцатилетний Виталий И., отбывающий наказание за грабеж. Парень вырос в прекрасной рабочей семье. Его отец, первоклассный токарь, кавалер ордена Трудового Красного Знамени, воспитал трех ребят. Старший и младший – хорошие полноценные люди, а вот со средним, Виталием, не повезло. «Сначала у меня все было хорошо, – пишет Виталий. – Но примерно с шестого-седьмого класса у меня появились уличные дружки. Они приучали меня к выпивке. Стал плохо учиться, остался на второй год. Родители меня всячески старались вытащить, но у них ничего не получалось, мне с дружками на улице было интереснее. Наконец они устроили меня в судостроительное училище. И мне там понравилось: профессия интересная. Все стало налаживаться – ни прогулов, ни даже троек. Но однажды я встретил знакомого – старого вокзального вора Вальку. Он пригласил меня в кафе, угощал водкой и закуской и говорил, что меня очень уважает. Мне это понравилось. А он приглашал меня снова, и я опять стал прогуливать, и опять все завертелось по-старому. Мне что́ во всем этом нравилось: во-первых, когда выпиваешь, то чувствуешь себя очень смелым и умным. А во-вторых, когда я бывал в училище, то чувствовал себя „королем“ – мог ударить любого и знал, что сдачи никто не даст, потому что понимают – за меня всегда заступятся. Ну, вот и стал я ездить к Вальке. Но не всегда же ему угощать – стали нужны деньги. Я начал воровать авторучки, а потом и кое-что покрупнее. Мне нравилось, что ребята меня уважали за ловкость. Я себя проявил на таком деле: однажды меня арестовали – попался парень, которого я просил продать ворованные часы. Часы были такие же, как те, что