– Ваше благородие, Константин Сергеевич! Господа кадеты! – приветствовала она их важно.

Федя же во все глаза глядел на гостей. Ну да, Игорёк и Юлька, точь-в-точь как были, только загорелые оба, в гимназической форме – Игорь к ней явно ещё не привык, а вот на Юльке коричневое платье с чёрным передником сидит как влитое. Ну да, она ведь в своей школе носила почти такое же, форма не шибко изменилась…

И тут только Фёдор сообразил, что они не позвали Костю Нифонтова. Костю, который, как-никак, побывал там вместе с ними, тоже, как и они, был причастен Тайне. А вот – ни ему, ни Пете даже в голову не пришло известить Константина.

Юлька обрадованно привзвизгнула, обняла их, словно братьев. Бравые кадеты немедля залились краской, оба подумав, что это совсем не понравилось бы ни Лизе, ни Зине.

– Ну, все в сборе, – улыбнулась Ирина Ивановна, – прошу любить и жаловать. Вот и впрямь неисповедимы пути Господни!

Сели за стол. Матрёна явно жалела худую Юльку, постоянно подсовывая ей лишние куски.

– Итак, – откашлялся Две Мишени. – Вопрос у нас, конечно, только один – что же с вами делать, гости дорогие? Выдающиеся способности нашей дорогой Юлии… вызывают поистине изумление. Но, если я правильно понял, вы застряли тут у нас неведомо на какое время?

Игорёк кивнул.

– Застряли, Константин Сергеевич. Но ничего, время нас само обратно вынесет, как вас вынесло.

– И уважаемая Юлия ничего тут не может сделать?

– Она может, – солидно сказал Игорёк. – Только не знает как.

Подполковник принялся расспрашивать, но Юлька упрямо смотрела вниз и отвечала односложно. Нет, она понятия не имеет, как всё оно так получилось. Да, она может воспроизвести «последовательность мыслей», но ничего не происходит. Наверное, требуется как раз сама машина, а уж она, Юлька, – так, приложение…

Теоретическим спорам конец положила Ирина Ивановна.

– Думаю, что всё просто. Юля и Игорь останутся тут, у меня. Будут ждать, когда их, э-э-э, унесёт обратно. Как уносило нас. И из вашего 1972-го, и из вашего же 1917-го.

– Что ж нам, взаперти тут сидеть? – вздохнул Игорёк.

– А что ещё можно сделать? – удивился подполковник, и Фёдор мысленно с ним согласился. – Вы не знаете здешней жизни. Мало ли что может случиться!

– Вы у нас взаперти не сидели, – буркнул Игорёк.

– «Взаперти» – это метафора. Конечно, погуляем с вами по Гатчино, в Петербург съездим… вам будет интересно.

– Интересно… – вдруг очень по-взрослому сказал Игорёк. – Не за интересом мы сюда…

– Мы ж случайно! – удивилась Юлька.

– Случайно. Но дед и ба как говорят? Что случайностей со временем не бывает. И раз мы тут, дело надо делать.

– Какое? – хором спросили и кадеты, и Ирина Ивановна с Константином Сергеевичем. А Юлька ничего не спросила, потому что она уже обо всём догадалась.

– Дед что говорил? Что и в вашем потоке тоже надо предотвратить тысяча девятьсот семнадцатый. Что у вас должно получиться. Ну… вот… и мы как бы здесь…

Он вдруг покраснел и сбился.

– Идея понятна, – очень серьёзно сказал Две Мишени. – Но что вы собираетесь сделать? Что такого, чего не можем мы? Вы не знаете города, нравов, обычаев… да вы даже креститься не умеете!

– Умею! – возмутился Игорёк. И показал.

Да, умел. Юльку пришлось учить, но ученицей она оказалась способной.

– В храм вы не зайдёте – всё перепутаете, хорошо, если городовому не сдадут вас. Так что же вы сможете сделать?

– То же самое, что вы в нашем семнадцатом, – вдруг проговорил Игорёк, и за столом мигом воцарилась мёртвая тишина.

– Неплохие рассуждения для мальчика двенадцати лет от роду, – покачала головой Ирина Ивановна.

– Деда как учит – иногда неплохо у врага кое-что позаимствовать. – Игорёк упрямо нагнул голову. – «Индивидуальный террор», – выговорил он старательно.

– Мы не знаем, что случилось в вашем семнадцатом, – глухо сказал Две Мишени. – Не знаем, получилось или нет. Не помним. Но… у вас-то изменилось что-то?

Игорёк покачал головой.

– Нет. Но дед говорит, что это так сразу и не должно было произойти, что слияние потоков требует времени…

И вот тут-то Федя Солонов и принялся рассказывать о том странном видении, мелькнувшем в памяти, – о том, как они столкнулись на каком-то мосту с некой парой странных немолодых рабочих и господин подполковник… застрелил их обоих. Застрелил, а тела велел сбросить в Неву…

Потом был ураган вопросов, на которые Федя ответить не смог бы, несмотря на все старания.

И главное – «почему же молчал?!» – потому, что сам не мог понять, что это, куда это и к чему. Потому что это воспоминание словно растворялось, ускользало, уходило в глубину, когда кажется – вот же оно, рядом, и можно поделиться с друзьями, а миг спустя его уже нет и ты сам удивляешься, про что ж это я такое только что думал?

– Но у нас ничего не изменилось… – растерянно пробормотала Юлька, словно разом забыла недавние слова Игорька. – Всё как было, так и есть…

– Значит, у нас таки получилось, – подытожил Две Мишени. – Но до конца ли? И от кого мы так долго потом отстреливались?

– От кого бы ни отстреливались, неважно. Мы исполнили главное, – вслух рассуждала Ирина Ивановна и вдруг осеклась, глядя на Юльку. – Юля, милая, с тобой всё хорошо?

Юлька сидела бледная, и глаза её словно остекленели.

Все разом вскочили, кинулись к ней, у Ирины Ивановны в пальцах мелькнула скляночка, кажется с нашатырём.

…Юлька в этот миг словно ринулась вверх, взмывая над крышами майского городка, и земля под ней вдруг стала рассыпаться пригоршнями зелёных и золотистых огоньков, сплетавшихся в бесконечные двойные спирали, скручивающиеся и вновь разворачивающиеся; они плясали среди великого множества подобных, протянувшихся сквозь черноту пространства, и Юлька каким-то шестым чувством понимала, что никакой это не привычный нам космос, где кружат спутники вокруг Земли, а автоматические станции прокладывают дорогу к Венере и Марсу.

Она видела, как зелёные искорки становятся золотыми и наоборот. Как потоки этих двух цветов пытаются сойтись и слиться, но не получается, их всё равно разносит в стороны, зелёное в одну, золотое в другую.

Но мало-помалу в потоках нарастала какая-то неправильность, сбой, неравномерность. Сложное, но плавное движение сменилось судорожными рывками, словно живое существо пыталось вырваться из сжавшихся челюстей капкана. Где-то завязался узел, что мешает и не пускает, поняла она. Захотелось протянуть руку, расправить, развязать… но она не знала как. Тело не слушалось, как во сне, когда вдруг замираешь, мир вокруг тебя рушится, в тебя летят пули, а ты