Шрифт:
Закладка:
Этот же момент я выбрала, чтобы первые капли дождя начали падать на разгоряченные головы людей. Кто-то падал на колени и принимался молиться, другие разбегались прочь, но куда, где скрыться от непонятного монстра в облаках, никто не понимал, поэтому бегущие то переходили на шаг, то останавливались, удивленно оглядываясь на кошмар, то вновь бросались прочь.
Постепенно моя туча накрыла весь город и предместья, а дождь забарабанил по крышам и мостовым.
Остатки толпы Ярис распугал своей магией и теперь помогал женщине с детьми спуститься на землю. Троица явно была испугана, женщина была готова бежать куда глаза глядят, но тормозила рядом со своим защитником, а дети жались к ней.
Ужасный монстр тем временем, никого не стесняясь, поплыл по воздуху на юг. Туча стелилась вокруг него, накрывая пространство дождем, к сожалению, слабеньким, совсем не ливнем.
— Что вы натворили? — едва слышно прошипел Ярис, подойдя ко мне и наклонившись.
— Я? — сделала невинные глаза. — Ничего. Но, кажется, этот ужасный морской монстр собирается разрушить пресловутую дамбу, перекрывающую отток воды к полям крестьян.
— Рушить чужую собственность на чужой территории — незаконно, тяжело вздохнул Ярис.
— Объясните это монстру, если вам доведется подискутировать, — пожала плечами я.
— Это ничего не решит, — устало произнес он, повторяя мои недавние мысли.
— Я знаю. Здесь нужна провизия и медицинская помощь. Но, возможно, вода успокоит людей, и они смогут дождаться поставок из других городов.
Когда мы доехали обратно в порт, то все шокировано замерли. Море будто кипело — от него поднимался столп белого пара, который затем собирался в тучу, что наползала на берег. Дождь над нами почти уже не шел, чтобы поддерживать его, потребовался бы слишком большой объем воды.
«Я разбил дамбу», — донеслось по эмоциональной связи с Кракеном.
«Хорошо, возвращайся на корабль. Уменьшись и скройся выше тучи, чтобы тебя никто не заметил. Надеюсь, тебе не навредили?»
«Они пытались, но моя шкура слишком крепка сильна для их слабеньких огоньков», — донеслось с нескрываемой гордостью.
«Ты молодец, мой хороший. Ты мне очень сильно помог, спасибо тебе огромное!»
Пришлось отплыть, так и не купив саженцы для оазиса. Мы на всех порах отправились в Дорвиред, чтобы доложить о случившемся Халифу.
К моему удивлению, прежде чем мы высадились на берег, Ярис попросил меня не рассказывать правителю о случившемся.
— В смысле? — растерялась я. — Не рассказывать о бунте?
— Да... в смысле, нет... просто не рассказывайте, что эти люди пытались меня убить, ладно?
Я несколько не поняла, как можно сказать «а», но не сказать «б», но кивнула. Позже Ярис сообщил, что в сторону города отправлены корабли с едой, а также проверяющие, которые должны разобраться в произошедшем.
А потом Халиф сообщил, что количество оазисов нужно срочно удвоить, а лучше — утроить, ведь засуха в этом году ожидалась и в других районах Халифата, только пока что не было таких последствий... или вести о них просто еще не дошли.
Все упиралось только в количество камней. Их у Халифа не было, а работать без них и ломать свою «легенду» о том, что они необходимы, я была не готова. В итоге сторговались на еще семи оазисах к имеющимся.
Ярис целыми днями бегал где-то по делам, побледнел так, что его было не узнать, вокруг глаз залегли глубокие черные тени, а скулы заострились. Он занимался, как рассказывала Хенли, и снабжением некоторых городов, размещением беженцев, которые снимались с мест там, куда вода так и не пришла с паводком, и искали себе место в других землях, и организацией начала работ на новых размеченных местах оазисов. Мой быстроходный корабль использовали для доставки людей и грузов. Я предлагала сделать такой же Халифу, но опять же все упиралось в отсутствие у него Крови Моря. Между быстроходным кораблем и очередным оазисом, куда можно поселить людей, он выбирал все же оазис. Но я понимала, что все население Халифата оазисами не прокормишь, голая береговая линия из песка и камней тянулась, казалось, бесконечно, до самых Огненных гор.
Беженцы рвались к АрдХалиф — главной водной артерии Халифата, но берега ее уже были заняты другими людьми, засажены поспевающими посевами. Голод уже тянул к людям свои холодные руки, поэтому, конечно, некоторые из прибывающих не выдерживали и начинали лазить по чужим садам и огородам. Местные жители не разбирали, кто преступник, а кто просто рядом стоял и злились на всех. Тех, кто хоть как-то был в силах себя обеспечить и закупить провизию на время до первого урожая, было разрешено расселять по новым оазисам, как и тех, кто имел способности к магии. Кто обеспечить себя не мог, продавал себя и близких в рабство, лишь бы выжить, но и то было слишком много желающих, а значит цены на рабов упали, в то время как цены на продовольствие поднялись. И, конечно, в городах тоже начинались брожения, ведь бедные слои населения, которые прежде могли себе позволить питаться вполне сносно, теперь должны были «затянуть пояса».
Все ненавидели всех: городские деревенских, крестьяне, живущие в более-менее благополучных районах, ненавидели голодающих беженцев, а те ненавидели всех: всех, у кого не умирают от голода дети; всех, кто имеет собственную плодородную землю c доступом к пресной воде; даже таких же, как они сами, беженцев, но чуть более везучих, кому удалось найти подработку или выгодно продать что-то из своих вещей и выручить хоть какие-то деньги. Ненависть порождала преступность, то тут, то там, вспыхивали на ровном месте конфликты, быстро перерастающие в массовые драки с поножовщиной. И, конечно, кражи, грабежи и убийства, затем и самосуд. Бесконечная зависть и ненависть темным облаком витали над любыми поселениями, и мне становилось физически больно находиться поблизости.
Я старалась не сильно вникать во все это, но, когда слышала, могла только ужасаться. Скрыться от сплетен невозможно было даже за высокими стенами дворца, стоило только увидеть мрачные лица стражи, озабоченные выражения служанок — все становилось понятно. Но кое-кто все же умудрялся не замечать очевидного.
По сравнению с этим ужасом люди во дворце жили припеваючи. Богатые могли позволить себе нанять магов и обеспечить свои земли водой, пусть и в ущерб окружающим, они выгодно покупали рабов, придирчиво выбирая самых красивых девушек для своих гаремов, самых лучших мастеров для развития своего бизнеса, и, конечно, магов. Они богатели на поставках продуктов в голодающие местности, а их жены и дочери развлекались при дворе у бассейнов, хвастаясь новыми украшениями и своими магическими умениями, от которых никому не было никакого толка. Я готова была рычать и рвать на себе волосы, глядя на это в редкие приезды во дворец, когда Ярису требовалось опять что-то организовать-согласовать-выбить-закупить.
— Представляете, этот мальчишка упал мне прямо под ноги, не успела я выйти из носилок, — рассказывала очередная красавица, какая-то дальняя родственница Халифа, Хенли пояснила мне, но связи там были довольно запутанные, и я не стала вдаваться. Она давно не была в гареме, так как жила на востоке, но чувствовала себя здесь совершенно свободно. Мы только пришли на встречу, назначенную МаХалиф, но та опаздывала, а ее место у центрального бассейна заняла незнакомка. — Весь грязный как собака, посмел просить меня дать ему денег на еду! Возмутительно! Посмел протянуть ко мне свои грязные руки и сказать, что «такая прекрасная госпожа не может позволить его сестрам погибнуть от голода». Да он сам мне должен за право лицезреть мою красоту! Моя охрана пыталась побить его палками, но он сбежал.
