— Пускай идут, и тем самым собственными руками нарисуют на своей спине мишень для меня, — бескомпромиссно ответил Аллард. — Спрошу снова, Равен, ради кого ты тут так брызжешь слюной — ради тех, кто в любой момент готов предать лорда Орла, или все же ради нашего Правителя?

— Этот вопрос не имеет смысла, потому что в этой стране нет никого, кто бы сделал хотя бы в половину столько, сколько сделал я ради Орла, — вздернул нос Галбрейт. — Но я повторюсь, твои методы не останутся без внимания Правителя! Если не слышишь меня и даже не пытаешься понять, как разрушаешь все, что мы строили годами еще до тебя, то придется послушаться его.

Не рискнув вставить и слова за все это время, Лазар заметил, как последняя угроза Советника все-таки возымела эффект на генерала. Алларда не волновало, что капитан был свидетелем столь фривольного общения с ним Советника, но губы Рейна едва заметно дрогнули, когда речь зашла про Арнлейва Эгго, ведь генерал знал не понаслышке, как Правитель Амхельна бывает скор на наказание. А Равен уж точно постарается обернуть ситуацию против Рейна.

Аллард молчаливо затянулся сигаретой, пропустив этот раунд словесной перепалки. Приняв это за свою победу, Равен надменно хмыкнул и тут же развернулся на каблуках, стремительно возвращаясь в свое крыло замка.

— У нас могут быть проблемы? — задумчиво протянул Лазар, когда фигура Советника исчезла за углом. Он, как и весь Вусмиор, боялся Галбрейта, но куда больше разделял ненависть своего друга и готов был, в случае чего, атаковать.

Меньше всего Рейну хотелось погружать Лазара в их дрязги с Равеном, а тем более, чтобы он был их свидетелем. Это могло быть просто небезопасно для самого капитана.

— Думаю, это будет зависеть от того, как много сегодня мы сможем узнать от наших пленников. Что бы нас ни ждало завтра, мы должны быть к этому готовы. Все ясно?

— Предельно ясно, генерал, — тяжело вздохнул Лазар и покорно последовал за Аллардом в пыточные темницы.

На дне кружки оставалась лишь горькая муть, а в кабинете не было никого, кому бы генерал мог приказать сварить свежий кофе. Поэтому, залпом проглотив холодную жижу, Рейн скривился от ее отвратного вкуса и, все же на мгновение взбодрившись, сосредоточился сперва на лежащих на столе портретах, а уже после на происходящем за панорамным стеклом.

Рисунки изображали разных, совершенно не похожих друг на друга людей — мужчин и женщин, богато одетых и ведущих нищенское существование, порабощенных Тьмой и тех, по кому никогда не догадаться, на чьей стороне его сердце. На бумаге, в спешных эскизах, все они словно замерли в движении, как будто художник хотел запечатлеть самый яркий момент их жизни. И в каком-то смысле так оно и было. Именно так этих людей запомнили новые пленники лорда Орла.

Аллард медленно переводил взгляд с одной допросной на другую. Они располагались этажом ниже и сквозь прозрачный потолок позволяли генералу контролировать все сеансы симбиоза разом. Одни эпигоны с соответствующими способностями крепко держали за руки пленных, проникая в глубины их разума, а другие тем же самым способом у выхода транслировали увиденное штатным художникам, которые с ходу зарисовывали портреты всех подозрительных личностей из памяти пленников.

— Нет-нет-не-е-ет! — орал нечеловеческим голосом эфирист, угрожавший Алларду в саду Монро. Женщина-симбионт, обрабатывавшая его, уже давно бросила руки пленника, впившись пальцами в виски, не оставляя тому и шанса. Эфирист дергался буквально еще несколько секунд, прежде чем безжизненно рухнуть на стол, заливая все вокруг себя кровью.

Шел уже шестой час симбиоза, и из пяти пленных в живых остались только двое. По приказу Рейна симбионты не останавливались в ментальном допросе даже тогда, когда кровь у пленников лилась ручьем из носа и ушей, пока их разум уничтожал сам себя в попытках сопротивляться чужому воздействию.

— Эти продержатся тоже недолго, — прохрипел коммуникатор на плече генерала, речь шла о парне с девушкой в допросных прямо под кабинетом Алларда.

— Вот и славно, — безапелляционно зевнул Рейн, — значит, скоро мы все сможем пойти по домам. Продолжайте симбиоз!

На игры с пытками и физическими увечьями, как то было с Эштоном Греем, Лукасом Криллом и другими, у Алларда попросту не было времени. Никогда прежде он еще не был так близок к разоблачению верхушки мятежников и пониманию, кто и что ими движет. Но стоит только хоть немного промедлить, как эти подлые крысы снова ускользнут от него.

— Оставь их на столе, и принеси еще кофе, — не поворачиваясь, скомандовал Рейн, когда услышал звук открывшейся двери позади себя. Один из художников внизу как раз недавно закончил очередную партию скетчей, и Аллард был уверен, что это дежурный эпигон доставил ему рисунки для изучения.

— Так вот почему давно не было для меня заданий? Меня понизили до секретарши? — услышал Рейн вместо привычного «да, генерал». Аллард удивленно обернулся и понял, что ему не померещилось — на пороге действительно стояла Ева.

— Рид? А ты что здесь делаешь? — за привычной хмуростью Рейну удалось скрыть оценивающий взгляд, которым он прошелся по фигуре девушки. В те дни, когда шпионка не должна никого соблазнять, Ева с большой охотой меняла платья с глубокими вырезами на простые джинсы и ничем не примечательные водолазки, но даже в них умудрялась привлекать к себе внимание.

— Да вот, как и сказала, решила проверить, не списали ли меня еще за ненадобностью, — хмыкнула Рид, проходя в кабинет без приглашения.

— Ты же вроде хотела побыть некоторое время с родителями. Уже нагостилась?

— Увы, даже они не в силах долго терпеть меня. А я — их, — тяжело вздохнула Ева, с любопытством пробежав глазами по кабинету.

— И именно поэтому прибыла в Дом правителей глубокой ночью? — скептически поднял