Макрон шагнул к нему. — Может, я и стар, но есть причина, по которой я пережил тебя. Я лучший боец, чем ты. — Он позволил своим словам дойти до сознания врага, затем ударил мечом вперед, острие пронзило ткань на груди Мальвиния, прежде чем разорвать его плоть, сломав ребра под ней и погрузившись глубоко в его темное сердце.

Голова Мальвиния дернулась от удара. Макрон трижды повернул меч в одну сторону, потом в другую, прежде чем вырвать его и сильно толкнуть Мальвиния свободной рукой. Лидер банды откинулся назад и упал, приземлившись распростертым орлом, его челюсть отвисла, а глаза смотрели в ясное утреннее небо. Он моргнул на мгновение, прежде чем вдохнуть в последний раз и обмяк, его глаза были пустыми, когда жизнь покинула его тело.

Макрон стоял, глядя на поверженного врага, тяжело вздымая грудь. Затем он наклонился, чтобы вытереть клинок дорогой тканью туники Мальвиния. Вложив гладий в ножны, он посмотрел на своих товарищей и уловил веселое выражение лица Аполлония.

— Что такого долбанного смешного?

Аполлоний указал на Мальвиния, на бессознательные тела мальчика и пекаря. — Только один человек, которого я знаю, мог когда-либо оставить подобную сцену после себя. И это центурион Макрон. Лучший офицер, которого когда-либо производила римская армия.

Макрон внимательно оглядел шпиона на наличие следов сарказма, затем кивнул. — Это, нахрен, верно. И никогда не забывай об этом.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Когда прокуратор закончил отчитываться, наместник Паулин сложил руки и посмотрел на двух людей, стоявших перед ним в его таблинии. Кроме Дециана, был еще префект Катон, офицер, которого он знал только понаслышке, и притом с завидной репутацией. Дециан, напротив, был малоизвестной личностью, только недавно прибывшей в Британию, и первые впечатления претора о нем не были благоприятными. И их не улучшили полный развал порядка и хаос, охвативший улицы Лондиниума в течение нескольких дней во время отсутствия Паулина. Было много смертей, а часть городского имущества была разграблена и сожжена дотла. В довершение всего кому-то удалось проникнуть в подвал под этим самым зданием и украсть значительную часть казны провинции. Сообщить о краже и беспорядках в Рим было обязанностью претора, и он мог предположить, что эта новость не понравится императору и его старшим советникам. Паулин уже имел на примете козла отпущения. Кто-то достаточно высокопоставленный, чтобы удовлетворить требование показать другим провинциальным чиновникам цену, выплаченную за провальные действия…

Судьба Дециана будет обеспечена словами, тщательно подобранными правителем, чтобы вина легла исключительно на плечи прокуратора. Потребуется не более четырех месяцев, чтобы его отчет дошел до Рима, был прочитан и усвоен, и приказ на казнь или изгнание Дециана был отправлен обратно в Британию. И, конечно же, тот факт, что этот приказ будет скреплен печатью Нерона, означал, что Паулин мог представить себя политическим союзникам Дециана неуязвимым для обвинений. Ведь он мог бы с полной искренностью заявить, что всего лишь подчиняется приказам правителя Империи.

А пока ему придется иметь дело с последствиями недавних событий, и он не был самым счастливым человеком в Ойкумене из-за этого. Он прочистил горло.

— Итак, я не думаю, что когда-либо сталкивался с подобной ситуацией за свою долгую и до сих пор блестящую карьеру. Ты был в провинции несколько месяцев, Дециан, и за это время тебе удалось спровоцировать небольшой мятеж в племени триновантов, допустить развязывание бандитских разборок на улицах Лондиниума и разрешить каким-то ворам сбежать с двумя сундуками провинциального серебра.

— Со всем уважением, господин, не совсем то чтобы я разрешил.

— Тихо! Ты был главным во время моего отсутствия. Ответственность была на тебе. Сундуки не были возвращены, поэтому я спрашиваю тебя, как ты можешь исправить ситуацию?

Дециан покраснел и запнулся, прежде чем ответить. — Очевидно, что если мы не вернем сундуки, нам придется компенсировать недостаток другими способами, господин.

Паулин взглянул на него. — Мы? Ты долбанный прокуратор. Это твоя работа, а не моя. Так что это ты, кто должен следовать своим обязанностям. Меня не волнует, на каких несчастных ублюдков тебе придется накинуться, чтобы поправить финансы провинции. Просто сделай это.

— Да, наместник.

— Очень хорошо, Дециан. Убирайся.

Столь бесцеремонный приказ был кратким даже по самым невежливым меркам. Дециан открыл было рот, чтобы возразить, одумался, закрыл рот, склонил голову и пошел прочь, закрыв за собой дверь так, что она чуть не слетела с петель.

Катон молча наблюдал за обменом репликами и не смотрел в глаза претору. Он уже давно приготовился к трудным вопросам, с которыми ему предстояло столкнуться.

— Префект, полагаю, мне лучше начать с выражения некоторой благодарности за ту роль, которую ты и твои друзья сыграли в подавлении беспорядков и ликвидации преступных группировок. Хотя вам действительно повезло, что Дециан быстро отреагировал на твое сообщение, как только обнаружил, что банда Цинны покинула свои обычные места, чтобы присоединиться к Мальвинию. Я так понимаю, что без его вмешательства ты и твои союзники-ицены были бы уничтожены.

— Вполне возможно, господин.

— Вполне возможно? — невозмутимо повторил Паулин. — Полагаю, нам обоим есть за что благодарить Дециана по крайней мере.

— Да, господин.

— Если я правильно понимаю, твои ветераны приложили руку к провоцированию насилия между бандами.

— Со всем уважением, господин, ветераны не были под моим командованием. Их контингент возглавлял бывший префект лагеря Рамирий. Могу добавить, причем очень смело. Рамирий погиб как герой вместе с другими ветеранами, отдавшими свои жизни за безопасность жителей Лондиниума.

— Очень альтруистично с их стороны. Но я не могу не задаться вопросом, почему они могли быть готовы сделать это.

— За центуриона Макрона, господин. Он спас жизнь нескольким людям колонии, и когда на него напали, они сочли своим долгом поддержать своего товарища. Как и я, и мой спутник Аполлоний.

— И как вы объясните участие царицы Боудикки и ее контингента иценов? Разве ты не счел опрометчивым подвергать опасности жену царя Прасутага, важного союзника Рима?

— Это был ее выбор, господин, — честно ответил Катон.

Паулин задумчиво кивнул. — Что подводит нас к твоей роли во всем этом деле. Если Рамирий возглавлял ветеранов, а Боудикка — своих воинов, какова была твоя роль? Главнокомандующего?

— Советника, господин.

— Советник… — Претор с сомнением поднял брови. — Интересно, не мог бы ты объяснить мне, как ты вообще оказался в Британии, учитывая, что ты не уведомил меня о своем прибытии в провинцию. Если бы я отправил сообщение в Рим, спросив, просил