выражением лица. — Когда-то я была твоей. Давным-давно, кажется. Но теперь мы принадлежим другим. Лучше держать рот на замке, прежде чем сказать что-то еще, о чем можно пожалеть. — Она выдавила слабую улыбку и пошла к своим воинам, которые с ожиданием окружили ее, когда она подошла.

— О чем это было? — спросил Аполлоний и изогнул бровь. — Я так понимаю, между тобой и нашей подружкой-иценкой есть какая-то история?

— Не твое гребаное дело, — холодно ответил Макрон.

— Нам нужно идти, — вмешался Катон. — Соберите свое снаряжение и убедитесь, что у каждого есть полоска белой ткани, обвязанная вокруг левой руки. Мне не нужны случайные потери от своих же.

*******

Было еще темно, когда Катон вывел свои объединенные силы из складского двора на улицу. Он нес на плече отрезок веревки с крюком на конце, готовый первым взобраться на стены логова Мальвиния. Первыми пошли ветераны, за ними Боудикка и ее воины. Ворота за ними закрыл один из ходячих раненых, оставшийся присматривать за остальными ранеными и телегой.

Они держались обочины улицы гуськом, двигаясь так тихо, как только могли. Лишь тихий хруст армейских калиг и более тихая поступь иценских сапожков из телячьей кожи раздавались в узком проходе.

Улица шла параллельно пристани, и Катон направился вверх по течению, к резиденции Мальвиния и его людей, которое использовалось в качестве базы с тех пор, как несколько дней назад разразилась война с Цинной. До тех пор, пока над горизонтом не просочился первый намек на приближающийся рассвет, путь освещали только звезды и тусклый отблеск полумесяца, и глаза и уши Катона были напряжены, пока все они осторожно продвигались вперед. Когда они оставили складской район позади, улица превратилась в узкий переулок между крытыми соломой лачугами и небольшими предприятиями одного из беднейших районов города, расположенного на низменности, которая время от времени затоплялась, и где дренаж был плохим даже летом.

Время от времени он слышал звуки голосов из зданий, мимо которых они проходили, и в какой-то момент он увидел две фигуры, мужчину и женщину, явно совокупляющихся у задней части вольера для животных. Как только они заметили крадущуюся шеренгу вооруженных людей, они поспешно высвободились из объятий друг друга, одернули полы своих туник и помчались в ближайший переулок. Мгновение спустя раздался слабый крик, когда женщина споткнулась и упала.

— Кажется, путь истинной любви всегда усеян препятствиями, — тихо усмехнулся Аполлоний.

— Тише, — прошипел Катон, пока они шли дальше.

Вскоре он почувствовал, что переулок поднимается по пологому склону, и, когда они вышли из зданий на клочок открытого пространства, он различил стены дома Мальвиния на возвышенности, в сотне шагов впереди. Он поднял руку, давая знак остальным остановиться, а затем опустился на колено, внимательно изучая подход к комплексу. Слева от ворот была смотровая башня, где стоял одинокий часовой, глядя на Лондиниум. Судя по относительному размеру часового, высота стены была не менее трех с половиной метров. Достаточно, чтобы потребовались лестницы, чтобы взобраться на нее во время любой атаки. Это оставляло только вариант с воротами. Если бы человек мог взобраться на них и спрыгнуть внутрь незамеченным, ему достаточно было бы сдвинуть засов изнутри, чтобы впустить ветеранов и воинов-иценов.

Оглянувшись через плечо, он увидел Аполлония, присевшего у плеча Макрона.

— Аполлоний, ко мне, — прошептал он.

Агент присел рядом с ним на корточки, и Катон указал на часового. — Можешь подобраться достаточно близко, чтобы завалить его из пращи?

Аполлоний мгновение молча смотрел, прежде чем заговорить. — Нелегкий выстрел, конечно. Но я могу это сделать.

Его уверенный тон успокоил Катона.

— Мне нужно быть поближе, чтобы быть уверенным, что я попаду ему в голову. Достаточно близко, чтобы он услышал пращу, пока я буду раскручивать ее, чтобы выстрелить, так что у меня будет только один выстрел, прежде чем поднимется тревога.

— Если кто-то и может это сделать, то только ты, — ободряюще улыбнулся Макрон.

Катон указал на группу хижин в шагах в тридцати от ворот. — Достаточно близко для тебя?

Аполлоний кивнул. — Это подойдет.

Между ними и хижинами был загон для скота высотой по грудь с шестом и перилами, который давал им некоторое укрытие, когда они подкрадывались ближе к воротам. Вдоль линии загона росли густые заросли крапивы и чертополоха, которые должны были помочь скрыть нападавших. Катон собрался с духом и двинулся вперед, чтобы не привлекать внимание часового. Остальные последовали за ним, низко пригнувшись, пока их не скрыли из виду хижины. Когда последний из иценов был на месте, Катон накинул на голову петли веревки и освободил крюк.

Макрон протянул руку. — Я займусь этим, как только наш мальчик позаботится о часовом.

Катон поколебался, но потом признал, что мощные руки Макрона позволят ему легче взобраться на ворота. — Хорошо. Давай.

Он повернулся к Аполлонию и указал на часового. — Твой выход.

Шпион поднялся на ноги и полез в свою маленькую боковую суму. Вынув перевязь, он накинул петлю на средний палец правой руки, защипнул узел на конце, затем нащупал один из литых маленьких свинцовых слитков и поместил его в кожаный мешочек. Затем он вышел из ряда хижин, встал под углом к ​​сторожевой башне и начал раскачивать пращу взад и вперед, прежде чем поднять ее так, что праща закружилась прямо над его головой с отчетливо слышимым жужжащим звуком.

— Если он это сделает, я поставлю ему кувшин лучшего вина в трактире, — сказал Макрон.

— Шшш.

Аполлоний не торопился, чтобы сконцентрироваться на цели и ощутить импульс пращи, прежде чем приготовился к выстрелу. В последний момент часовой как бы прислонился к деревянному щиту, словно внимательно прислушиваясь. Одним плавным движением Аполлоний слегка пригнулся, сделал полшага и рванул вперед веревки пращи, целясь сквозь указательный палец и высвобождая заряд. Свинцовый слиток произвел характерный звук, пока он молниеносно пронесся по воздуху за чуть большее время, чем потребовалось бы, чтобы перехватить дыхание.

Звук попадания — глухой удар — был отчетливо слышен с того места, где стоял Катон. Раздался сдавленный стон, и часовой закачался из стороны в сторону, прежде чем внезапно рванулся вперед, схватившись руками за горло, и рухнул вперед через переднюю часть смотровой башни, исчезнув из поля зрения за темной линией стены. Катон услышал удар, когда человек упал на землю, и мгновенно махнул ветеранам и воинам выдвигаться вперед.

Темные фигуры ринулись вверх по склону к воротам с легким грохотом шагов и прерывистым дыханием. Катон нашел часового лежащим у подножия смотровой башни, его голова была повернута под невероятным углом. Заряд Аполлония попал ему в основание горла, чуть выше ключицы