— Хм, не всё так просто, Гавр… У меня нет для тебя полного ответа. Задача была любой ценой пробудить Демиурга. Закон, чтобы ты знал, это не какая-то там непостижимая сверхсущность или Творец Вселенной. Он скорее ближе к тому, что на Земле принято считать искусственным интеллектом. Только на несколько порядков сложнее и древнее.

— Всё равно не пойму, зачем вы так со мной? Я же вам нашёл аж двух Демиургов! С учётом твоей информация теперь понимаю, что моя попытка спасти от вас ещё не рождённого второго была наивной. Тогда в лесу Южной Саксонии вы позволили мне уйти…

— Двоих? Ха-ха-ха! — гулко прозвучал смех Афанасия в насыщенном горячим паром банном пространстве. Что ж. Напомню, Гавр, одного ты подорвал гранатой вместе с собой, а другой, как ты справедливо отметил, ещё не родившийся ребёнок. И это, по-твоему, выполнение миссии?

— Погоди, а я Гитлера, что…того, с концами? Вы же говорили…

— Да ладно тебе. Ну, соврали ещё немного. Одной маленькой ложью больше или меньше. Алоизыча и твой аватар тогда по гостиничному номеру на куски знатно раскидало. Одного из польских полицейских даже вырвало от кровавого зрелища. Чистый Гойя. Натурально! А по мне — так и хрен бы с ним. Дерьмо был человечишка.

— Стоп, так значит…

— Ну да, — снова прервал меня отец Афанасий. Такое впечатление, что все мои вопросы он знал до того, как я их сформулирую, — ты, чувак, грохнул будущего фюрера и изменил историю первого временного вектора, что привело к каскаду мутаций основного временного потока. Никто особенно и не заметил. Хотя это было, конечно, покруче «эффекта бабочки». Бредбери и не снилось! Ну подумаешь, фюрером стал Геринг, а на восточном фронте погибло на несколько сотен тысяч солдат меньше с обеих сторон. Всё-таки у Германа оказалось немного больше мозгов…

— Хватит заговаривать мне зубы, Афанасий! Стасю с Машей вы убили окончательно и в моей реальности 2022 года их теперь не будет?

— Строго говоря, не мы виноваты в их смерти. Паша хотел лишь максимально усилить эффект воздействия. Так сказать, вызвать мощный психофизический стресс. Внедрились в группу наркоторговцев, чтобы немного подтолкнуть события. Анализ твоего поведения показал, что во всех перебросках ты особое внимание уделяешь молодым женщинам. Сначала Вревская, потом эта беременная немка, а здесь целых две...хм. Не кривись, всё понятно, да ещё первая любовь, то, сё, дело молодое. Что ещё прикажешь делать? У тебя по всем эмоциональным коэффициентам показатели привязанности просто зашкаливали. Верное дело! Ты же никак не проявлялся в качестве Демиурга. Анавром — на каждом шагу. Воином и Миротворцем — худо-бедно. Даже Ремесленником! А с последним вектором, если бы ты не инициировался, нам с Пашей — край! — Афанасий потёр грудь, спустился с верхней полки, зачерпнул ковшом холодной воды и стал пить, гулко сглатывая.

— Сволочи, каких девчонок загубили…им бы ещё жить и жить.

— Да что ты разнылся, Гавр?! Твои девки — вообще не проблема, — сплюнул куда-то в угол Афанасий.

— Не понял. Поясни! — растерянно уселся я, свесив ноги с полока.

— Ты как меня слушаешь, Демиург? Все твои перемещения: в 1915-й, 1942-й и 1991-й — это вариативные векторы. Ты же, инициировавшись в 91-м, сумел самостоятельно переместиться в точку начала пути. Мы сейчас как раз в том самом феврале 1915-го. А завтра твой поезд на фронт. Смекаешь?

— Не совсем, — потряс я головой, разбрызгивая капли пота.

— Хочешь, чтобы твои девчонки остались в живых, просто никуда завтра не езжай. Возвращайся домой.

— Погоди, ну а как же миссии, Гитлер-Демиург, мужики из концлагеря, фрау Шерман в конце концов?

— Ты тупень или долбень, Луговой? Какие миссии? Главная твоя миссия — стать Демиургом. Выполнена? Выполнена! Всё остальное на твоё усмотрение. Орден свою миссию тоже выполнил, — Афанасий с блаженным выражением лица снова вытянулся на полке, — через час — полночь. И мой нейротрон благополучно вернётся домой, хоть немного отдыха я заслужил? Намотался с тобой за год, хоть на пенсию уходи. Жаль, в Ордене нет Пенсионного фонда.

— Постой, постой, Афанасий. Но тогда Гитлер останется в живых.

— Правильно, всё пройдёт по привычному историческому сценарию. Но Станислава и Мария тоже останутся в живых, что характерно.

— Мля…Но Гитлер — Демиург! Сюр какой-то...

— Правильно. Демиург. Не инициированный. Пусть таким и останется. До апреля сорок пятого. А дальше история им распорядиться. Кстати, идею его использовать предложил Паша. Любит он исторические коллизии.

— Ох, если увижу его, есть у меня к Пашеньке пара вопросов… Ну да ладно, а как же ребёнок Шерман?

— Это уже забота Ордена. Откуда мне знать, может, на той временной линии ещё какая проблема нарисуется? У нас ведь во многом всё, как у людей. Инициатива наказуема. По крайней мере, от Оракулов никаких распоряжений в отношении Шерман не было. А значит — Закону он она пока неинтересна! Не множь сущности, Луговой, лучше за своих пассий порадуйся. Или ты всё же желаешь попробовать сначала? Что ж… Флаг в руки, барабан на шею и электричку навстречу! Я же в этом уже не участвую, и слава Богу! — Афанасий зарылся в веник лицом, задышал ровно и с наслаждением.

Я же в полном смятении продолжал размышлять. Слабость всё ещё сковывала мышцы, а голова кружилась. Но уже не столь критично, так, совсем немного, скорее от банного жара, чем от последствий инициации.

Постепенно я стал немного успокаиваться. Ну, подумаешь, использовали в очередной раз втёмную. Уже пора бы и привыкнуть. Теперь ведь я — Демиург? И что это значит? Я смогу зажигать звёзды и поворачивать реки вспять. И на хрена козе баян? Я прислушался к себе и…совершенно ничего не ощутил. Ничего необычного. Ничегошеньки. Обидно.

Лишь безмерную усталость. Даже радости оттого, что своим бездействием я спасу девчонок. А Гитлер будет жить. Да и пёс с ним. Интересно, а меня домой перенесут вместе с Афанасием? Стоп, вот же словоблуд хренов, Смотрящий хитрожопый! Совсем заболтал. Он же так мне про жену и дочерей так ничего и не сказал.

— Подъём, босота! Напарился уже. Колись, что там твои Оракулы-шмаракулы про мою семью решили?

— Вот ты нудный…ничего не решили, — зло буркнул Афанасий, уже успевший задремать, — я же тебе долблю: основная временная линия. Её мы радикально изменить не можем. По поводу твоих