в себе как призвание. Казалось бы, до той же мысли дошел Ф. Ницше со своим «сверхчеловеком», но он так и не задал себе вопроса: а откуда у человека берется сознание того, что он может быть больше самого себя? Ещё более нелеп этот вопрос, если смотреть на него с точки зрения эволюционизма — ведь человек венец сегодняшнего этапа эволюции, а, значит, в мире не может быть ничего больше его? Тогда откуда же в нас идея большего, откуда в нас такое яростное отрицание нашей физической данности?

«Одно уже то обстоятельство, что человек мог обольстить себя желанием божественной жизни, что он мог не удовлетвориться своим действительным положением в мире и отверг это положение, — одно уже это обстоятельство само по себе доказывает, что человек — не случайное порождение земли и не прирожденный раб природы. Ведь простое животное никогда не создает относительно себя никаких иллюзий и поэтому никогда не отрицает существующей для него действительности», — говорит Несмелов.

И здесь звучит безупречно оформленное доказательство В. Несмелова, ради которого философ предварительно отвергает (возможно, излишне категорично) все «внешние» доказательства бытия Божия, исходящие из представления о Боге как о предмете, данном нам в мире.

По образу и подобию Божию

Бог не может быть дан нам как предмет внешней реальности. Тогда и Он был бы вещью. По той же причине Бог не может отражаться в человеческом сознании, как в зеркале. Человек не видит «образ Бога», он сознает образ Бога в самом себе, потому что он и есть образ Бога.

Наша духовная природа состоит из немыслимого, невозможного, того, чего не может быть в соответствии с физическими законами мира. Мы ощущаем притязание на свободу в мире необходимости. Мы ощущаем целесообразность и смысл в мире, наблюдение внешних фактов которого вынуждало бы нас признать его полную бессмыслицу. Это происходит потому, что мы смотрим на мир не глазами вещи, а глазами Бога.

«Личность человека является не зеркалом по отношению к Богу, а самим изображением Бога, и образ Божий в человеке не возникает под формой какого-нибудь явления сознания, а представлен самой человеческой личностью во всем объеме её природного содержания, так что это содержание непосредственно открывает нам истинную природу Бога, каким Он существует в самом себе… Мы достоверно знаем в познании самих себя, что Бог в себе самом есть живая самосущая Личность».

В. Несмелов дерзко перевернул мысль Л. Фейербаха, что люди мыслят Бога по своему образу и подобию. Напротив, не имея в себе образа и подобия Бога, человек не мог бы мыслить ни о Боге, ни о себе, так как ничто в мире вещей не было бы на Бога похоже.

Мы осознаем в мире разум, свободу, смысл и целесообразность только потому, что мы мыслим так же как Бог. Но мы — не Бог. (Несмелов одинаково далек и от пантеизма и от априорного обожествления человека.) Мы ощущаем в себе иное, высшее бытие, но видим, что в нашей жизни оно неосуществимо и бесконечно ограничено.

Мир и человек созданы Богом как Его откровение, но, обращаясь и к себе, и к миру, мы обнаруживаем, что человек, как он известен нам сейчас, не служит цели этого откровения. Сопоставив свою внешнюю ограниченность и бессмысленность с внутренней безграничностью и призванием, мы понимаем, что мы не боги, что человек нуждается в Спасении.

Виктор Несмелов очень энергично и совершенно справедливо отрицает мысль, что человек может спасти себя сам. Да, благодаря своей идеальной природе человек может отрицать текущую действительность ради её преобразования, создавать новое. Но это новое, в частности культура, является лишь всё более совершенным приспособлением человека к миру, а стало быть, лишь более полным овеществлением.

Отношение Несмелова к культуре двойственно. С одной стороны, он видит в ней наиболее очевидный продукт превосходства мышления человека над его наличным бытием, отражающегося в практической деятельности. Вместо того чтобы приспособлять себя к действительности человек, через такие практики как сельское хозяйство, строительство, техника, индустрия, приспособляет действительность к себе. Духовное развитие человека — это создание воображаемых миров, возникающих на перекрестье божественных притязаний его духа и данной ему зачастую неприглядной действительности. Своей практикой человек водворяет воображаемое на место данного и через то торжествует над враждебностью миропорядка.

Но к нравственной ценности культуры, к возможности её содействия обретению человеком своего смысла, Несмелов относится очень скептично. Для него культура — это, прежде всего, создание новых потребностей и желаний, лишь затягивающая человека в бесконечный круговорот поисков новых впечатлений и счастья. Культура — производное жизни, а не духа.

Если бы Освальд Шпенглер ознакомился с системой Несмелова, его, несомненно, поразило бы то, что Несмелов, подобно ему, принимает противопоставление культуры и цивилизации, но только с обратным знаком, ставя выше цивилизацию, а не культуру. Под цивилизацией, впрочем, Несмелов разумеет не столько технику, как О. Шпенглер, сколько правду и обычаи социальных отношений, принимая то понимание цивилизации, которое было характерно для энциклопедистов и Франсуа Гизо и которое вернул в ХХ веке Норберт Элиас — цивилизация как система сдерживания аффектов и формирования в нас «людскости». Однако и цивилизация по Несмелову не может создать истинно осмысленной нравственной жизни, она лишь ограничивает проявление безнравственности, манифестацию животного начала в человеке. Характерно, что Несмелов видит корень цивилизации, прежде всего, в необходимости защиты человеком продуктов его культурного труда.

Отдельно необходимо обратить внимание на понимание Несмеловым этнической культуры, хоть и кратко сформулированное, но, можно сказать, образцовое. Именно от своего народа человек получает форму и содержание своего мышления.

«Нет, таких людей, которые бы совсем не имели никакого решения тайны бытия и которые поэтому могли бы обращаться к христианству с одной лишь тайной своего религиозного сознания, в действительности, наверное, не существует. Каждый человек уже по тому одному, что он — дух от духа своего народа и плоть от плоти его, и обретает это решение гораздо раньше, чем он приучится самостоятельно мыслить; и если впоследствии это решение окажется для него совершенно неудовлетворительным, то те же самые влияния, которые разрушат в нём живую веру его детства, помогут ему создать и новое решение тайны бытия или, по крайней мере, укажут ему то направление, в котором он будет искать для себя этого решения».

Резюмируя несмеловскую философию культуры, можно сказать, что творческая и созидающая деятельность во всех областях жизни является для него продуктом божественного устроения человеческого ума, духа и личности, но это следствие ведет лишь к лучшему приспособлению человека к жизни (при том что идеальное приспособление всё равно невозможно), а