духом, будят и утверждают уверенность в конечной победе. Ничто не в состоянии сломить его. Даже бомба преступников, унесшая в могилу горячо любимую им жену, не смогла привести к молчанию эту сверхмощную натуру… И не только большевики, но и немецкие нацисты в период максимального развития их сил страшились его голоса и тщательно изолировали его от русской среды, правильно учитывая его огромную моральную силу и возможности его влияния на русских людей.

Наконец, – освобождение. И. Л. в Аргентине и снова возвышает свой голос и его слышат на всех пяти материках. Его орган «Наша страна» становится единственной в Зарубежьи русской газетой, смогшей не только существовать, но и развиваться без какой-либо посторонней помощи, исключительно своими средствами. В этом очень меркантильное, но столь же реальнее доказательство силы влияния И. Л. и главным образом жизненности комплекса провозглашенных им идей.

В чем же их основной смысл? Стремился ли И. Л. к абсолютной реставрации – восстановлению того государственного строя России, который был разрушен в 1917 году? Был ли он сторонником того, что принято называть опошленным термином реакции?

Нет. Нет. Нет. Огонь полемики И. Л. был устремлен более «направо», чем – «налево». Он ясно видел разложение доведшего Россию до революции, изжившего себя правящего слоя последних лет монархии и боролся против его влияния на эмиграцию в той же мере, как и против влияния марксистов и примыкающих к ним псевдолиберальных групп. Изжитость, мертвенность обеих этих крайностей была ясна для И. Л. и он сумел довести эту ясность до сознания широких масс Российской эмиграции. Так создалось и развернулось «Движение штабс-капитанов», – преобразовавшееся в дальнейшем, при слиянии с волной новой эмиграции, в народно-монархическое движение.

Здесь надо отметить еще один чрезвычайно яркий и существенный факт. Комплекс идей И. Л. встретил горячий отклик именно в массе новой эмиграции. И этим подтверждается то, что идеи, высказанные им в Зарубежьи, не только созвучны мышлению подсоветских масс русского народа, но в свою очередь зреют и там, накапливаются в сердцах, хотя конечно, не могут быть высказаны в условиях террора всех видов.

Это созвучие и внутренняя близость мышления И. Л. и влившихся в российское Зарубежье новых контингентов было учтено и оценено его многочисленными врагами. Как мера борьбы с ним, ими был применен «заговор молчания» – старое, но верное средство. Ни одна из «прогрессивных» газет русского Зарубежья не только не вступала в полемику с ним (что, конечно, было бы для них очень опасно), но и не упоминала ни одной строчкой ни о нем, ни о его трудах. Однако и это испытанное средство не дало «прогрессистам» желанной победы. Голос Солоневича был слышен всюду и словам его внимали все те, в ком бьется подлинно русское сердце. Кончина Ивана Лукьяновича и отклики на нее в Зарубежьи вылились в грандиозную демонстрацию его популярности. Не было русской церкви, где не служили бы о нем панихид. Слова заупокойной молитвы о ого чистой и пламенной душе звучали в Канаде и в Австралии, в роскошных залах Нью-Йорка и в убогих церковках лагерей ИРО, на Афоне и у гроба Николая Чудотворца в Бари. Это были слова молитв, шедших от сердца русского народа.

Но как же ответил, как отозвался на его кончину интеллект русских людей? Ответ на это нам дает свободная пресса российского рассеяния. Орган И. Л., выходящая в Буэнос-Айресе газета «Наша страна» не только не прекратила своего существования, как ожидали это враги, но значительно расширила свою подписку, вовлекла ряд новых талантливых сотрудников и, не смотря на понесенную ею тяжелую утрату, окрепла под водительством принявшего знамя Ивана Лукьяновича – его ближайшего сотрудника и друга Всеволода Константиновича Дубровского с верной помощницей, его женой, Татьяной Владимировной. В условиях эмиграции можно считать также чудом, что эти два человека, ютясь в маленькой комнатке, в предместьях Буэнос-Айреса, смогли не только регулярно выпустить уже более 230 номеров восьмистраничной газеты, но и развернуть целое издательство, единственное в эмиграции, существующее исключительно на свои средства, без какой-либо посторонней помощи. Факт этот следует особенно подчеркнуть, так как кажущаяся беспомощность издательства «Наша страна» является на самом деле его огромной, непреодолимой для врага силой, дающей выраженной на страницах газет и книг русской национальной мысли полную независимость, полный интеллектуальный суверенитет и, да позволено будет так выразиться, – самодержавие Российского национального мышления.

Но диапазон действия голоса Ивана Лукьяновича даже по его кончине далеко не ограничен этими фактами. Мы можем констатировать, что за истекший со дня его смерти год, вокруг газеты «Наша страна» образовалось целое созвездие, плеяда созвучных ей периодических изданий на всех территориях русского рассеяния. В качестве ближайших к ней мы можем назвать выходящий в Сан-Франциско иллюстрированный ежемесячник «Жар-Птицу», периодические издания, выходящие в Лондоне, в Австралии, в Бразилии, в Канаде, в Париже и даже нередко оппонировавшей Ивану Лукьяновичу при жизни г. Чухнов привлек в свой журнал «Знамя России» ряд последователей И. Л. Солоневича.

Издательство «Наша страна», основа которого заложена И. Л., прошло за этот год столь же необычайный путь быстрого роста. Начав с выпуска ходкой беллетристической литературы, оно смогло перейти к изданиям публицистического характера, выпускать труды самого И. Л. и даже распространяемую даром идейно-пропагандную литературу. Повторяем: помощи издательство «Наша страна» не получало и не получает ни от кого, тем не менее оно беспрерывно растет. Добавим маленькую, но яркую иллюстрацию: издательство «Наша страна» чувствует себя столь крепким материально, что даже не принимает торговых реклам, столь необходимых как материальное подспорье для каждой газеты и журнала.

О чем говорит всё это? В чем скрыт основной стимул силы последователей Солоневича, сторонников утверждения в России принципов Народной Монархии?

Ответ на эти вопросы может быть только один и он ясен для каждого: в силе самих идей, оформленных и высказанных Иваном Лукьяновичем, в их жизненности, в их созвучии эпох, а также мышлению, стремлениям и чаяниям самого русского народа. Иван Лукьянович не в надзвездном пространстве поймал кометы своих мыслей. Он нащупал, отыскал и распознал их в среде самого русского народа, которому он был близок в период своего подсоветского житья, с которым он был слитен в течение всей своей жизни и пребывал неразрывным и посмертный свой час. Судьбоносное предназначение Ивана Лукьяновича было не в «изобретательстве» каких-то программ, каких-то доктрин, но на его долю выпало лишь сказать то, что хотело бы сказать подавляющее большинство российского народа. Не нужно быть мистиком для того, чтобы понять предназначенность жизненной судьбы его, чудесным путем провел его Господь по кровавому хаосу революции, таким же – неисповедимыми путями водил Он его по всей Матушке-России, сталкивал с ее сынами, заставлял Ивана Лукьяновича воспринимать