Сожрать труп они могут, но никак не починить.

— Не скажи. Свежеподнятый упырь может соображать не хуже, чем при жизни. Если кровью поить, то даже жить сможет как человек, соображать как рыцарь и всю округу в порядке и страхе держать. Про вампиров слышали?

— Слышали. Много крови надо? Могу отлить своей, — сказала Марта.

Все посмотрели на высокую и пышнотелую Марту и подумали, что крови с нее можно и полведра слить без особого ущерба.

— Вы что? — сказала Рафаэлла, — Может, Тони спасибо не скажет, что его мертвым подняли.

— Как хотите, — ответил колдун, — Но вы бы его самого сначала спросили. Упокоить всегда успеете. Потом отпоете и похороните. Второй раз они не поднимаются, проверено.

— У кого еще что есть из зелий, снадобий и алхимии? — спросила Ядвига.

— Могу живой водой поделиться, — сказал Ласка.

— У меня есть половина книги «Тотентанц для начинающих колдунов», — сказала Оксана.

— Какая половина?

— Первая.

— Знаю эту книгу, — сказал колдун, — Там вначале про птиц и гадов, после них твари пятого-шестого дня. По какую главу у тебя?

— Кажется, по «реанимацию».

— Тащи, пригодится.

— У меня еще есть травы и зелья из Франции. Я самые ценные с собой взяла, а те, что попроще, бросила.

— Все тащи.

— У нас с покойным паном Станиславом есть перо из чертова петуха, и волос из бороды Меднобородого, — сказал Доминго, — А на столе в зале я видел бутыль спиритуса, на котором черти работают. Если до дна не допили.

— Есть почти свежая кровь феи, — сказал Анджей, скосив глаза на красное пятно на жупане, получившееся, когда он бежал к дому с раненой Фьореллой.

— Свежая кровь близкого родственника нужна? — спросила Рафаэлла.

— Обязательно, — кивнула Ядвига.

— Про волчью кость я уж не говорю, — колдун взглянул на тела вервольфов, — Колдовское пламя найдете?

— Элефант вроде шевелится, — оглянулся Ласка, — Помогите ему прийти в себя, он вам пыхнет.

— Такого роскошного набора ингредиентов я в жизни не видел.

— Это все серьезно понадобится? — спросил Бенвенуто.

— Как пойдет, — ответила Ядвига, — Никогда такого не делала, мало ли каким боком выйдет.

— Может, побоимся Бога и не будем?

— Будем, — сказала Рафаэлла, — Тут умный человек правильно говорит. Сначала поднимем, а если покойнику не понравится, то обратно упокоить вообще не сложно. В худшем случае папа умрет. Но он и так уже умер.

— А если он превратится во что-то нехорошее?

— Заряжайтесь серебром, зажигайте фитили. После сегодняшнего тут никого ничем потусторонним не напугаешь.

Колдун обошел оставшихся на ногах мертвецов, ткнул каждого пальцем в лоб, и они упали замертво. Над Бонакорси он побубнил, стараясь, чтобы никто не услышал, и тот лег.

Симон достал ланцет и колбу, вскрыл Марте вену на левой руке и слил довольно много крови. Из колбы кровь перелили в рот Бонакорси. Он несколько раз вдохнул и приподнялся на локтях.

— Что это было? — спросил доктор, — Я же пропустил смертельный удар. Колдовство?

— Оно самое, — сказала Марта, — Как ты себя чувствуешь?

— Я мыслю, следовательно, существую.

— У меня есть хорошие новости и плохие новости.

Бонакорси удивленно посмотрел на нее.

— Погоди. Какие новости? Мы в раю или в аду? Я совершенно точно умер. Душа вылетела из тела, я видел сверху его разрубленную голову и фонтан крови из моей шеи. Надеюсь, победу посчитали за мной?

— Нет. Пан Кшиштоф вышел в следующий тур.

— Мишель ошибся насчет головы? Он еще в тот раз нагадал, что единственное уязвимое место пана Кшиштофа Шафранца — голова.

— Нострадамус не ошибается. Уязвимое место — настоящая голова, которая все это время лежала в сундуке с призами. Это и был тот неназванный предмет, один из семи призов.

— Турнир закончился? Кто победил?

— Фьорелла верхом на Гаэтано и с саблей Ласки Умного. Голову пана Кшиштофа забрал Гаэтано, так что вы с ним больше не враги.

— Ладно, — Бонакорси оглянулся и осмотрелся более внимательно, — Судя по тому, что по стенам кровь, на полу куски чудовищ, а эти двое среди нас, мы все в аду?

— Нет. Мы все в грешном мире. И ты тоже. Хорошая новость. Ты теперь можешь пройти туда, куда не пускают ни живых, ни мертвых. Плохая новость. Ты не жив и не мертв.

— Что?

— Ты упырь.

— Скорее, вампир, — сказал колдун.

— Вы все что, сговорились?

— Да. У нас к тебе есть небольшое дело, — сказала Марта, — Одно твое слово, и мы тебя упокоим обратно и отпоем. Но перед этим проведи, пожалуйста, одну хирургическую операцию.

— Какую?

— Нашему другу Фредерику вырвали сердце. Надо пришить на его место запасное.

— Вы с ума посходили. Никто не делает пересадку сердца. Даже руки-ноги нельзя пересадить. Даже палец. Даже волос, черт побери!

— Будешь первым, — сказал Симон.

— Я не буду вырезать сердце из живого человека ради твоих бредовых идей!

— У нас есть сердце василиска.

— Серьезно?

— Ага.

— Василиск вылупляется из змеиного яйца, значит, у него сердце трехкамерное. А у человека — четырехкамерное. И человек, у которого вырвали сердце, однозначно уже мертв.

— Относительно, — сказал колдун, — Душа вообще до девятого дня где-то рядом.

— Тони, пожалуйста, — попросила Рафаэлла.

Бонакорси встал и неуверенными шагами подошел к пациенту.

— Кто это сделал? Где его сердце?