Я делаю несколько шагов вперед, но стараюсь держаться поближе к Пьеру.

– А она видела тебя насквозь. Потому и предпочла Симона. Потому и предпочла меня.

Зрачки Ламберта расширяются, пока глаза не становятся практически черными, а его тело напрягается. Он не замечает, что Симон поворачивается и, пытаясь прийти в сознание, смотрит на меня.

Я перевожу взгляд на край здания – всего в десятке сантиметров.

– Вот почему никто никогда не смог бы полюбить тебя.

В нескольких метрах от нас появляется Реми, а глаза Симона расширяются от ужаса, когда он понимает, что сейчас произойдет.

– Нет! – кричат они, когда Ламберт бросается на меня.

Но вместо того, чтобы отступить, я обнимаю его.

Ведь именно этого он всегда хотел.

Глава 63

Мы падаем.

Ноги отрываются от дорожки, и я кручусь, как катушка ниток, пока вокруг талии разматываются последние три метра веревки.

Веревки, которая может разорвать меня пополам.

Как только хватка Ламберта слегка слабеет из-за вращения, я отталкиваю его руками и ногами. К третьему повороту мы уже на таком расстоянии друг от друга, что, когда веревка заканчивается, он не может дотянуться до меня и падает вниз.

Падение останавливается мгновенно – благодаря петле на талии, но руки и ноги все еще стремятся вниз, поэтому голова начинает болтаться. Мне удается рассмотреть Ламберта. Он пролетел семь этажей вниз и упал лицом вверх на стойку с торчащими железными прутьями. Два из них протыкают его грудь, один – шею, со звуком, который мне теперь никогда не хотелось бы слышать и который я до конца жизни не забуду.

Ламберт пытается дотянуться до металла, пронзившего его, но руки уже не слушаются – лишь слегка подрагивают кисть и пальцы. Он задыхается и напрягается, когда кровь начинает пузыриться на губах и растекаться по телу из ран. Спустя мгновение раздается судорожный вдох, и его тело расслабляется.

А сердце издает последний стук и затихает.

Я болтаюсь в воздухе, согнувшись в талии. Рана на левой руке начинает кровоточить, кровь стекает ручейками до кончиков пальцев, а несколько капель падают на лицо Ламберта, словно слезы.

– Кэт! – кричит Реми сверху. – Кэт! Ты в порядке?

Из горла рвется стон:

– Кажется, я что-то сломала. Ребро. Или два.

Я переворачиваюсь в воздухе, чтобы веревка давила не на живот, а на спину, но петля скользит по телу до подмышек. На мгновение меня затапливает такое облегчение, что даже боль стихает. Мне удается слегка расслабиться, отчего руки и ноги безвольно свисают вниз.

Реми выглядывает из-за края портика. Его зеленые глаза так широко раскрыты, что я вижу белок вокруг всей радужки. Рядом появляется лицо Симона:

– Подожди. Мы поднимем тебя наверх.

Я почти не замечаю, как меня медленно поднимают на крышу, пока чьи-то руки не подхватывают меня, чтобы перетащить через край. Реми, плача, баюкает меня на коленях, а Симон оттаскивает мои ноги подальше от края крыши.

– Зачем ты это сделала? – всхлипывает Реми.

– Разве ты не поступил бы так же ради меня? – спрашиваю я.

Теперь, когда мой вес не удерживается одной тонкой веревкой, дышать уже не так больно.

Удэн склоняется над плечом Реми. Половина его лица опухла, но он выглядит лучше, чем я ожидала.

– Что случилось? Где Ламберт?

Пока Реми пересказывает события последних минут, Симон осторожно перетягивает меня в свои объятия. И, к моему удивлению, Реми спокойно отпускает.

– У тебя кровь, – говорю я Симону, заметив рану на левом виске.

Видимо, туда ударил Ламберт.

– Не обращай внимания. – Симон наклоняется ниже, чтобы обнять меня. – Прости, – шепчет он мне на ухо. – Я подвел тебя.

Я зарываюсь лицом в воротник его рубашки:

– Никто из нас не хотел верить, что это он. Но единственное, в чем ты ошибся, – это его цель.

Симон отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. Крошечное карее пятно прячется в тени его бровей.

– И что же это?

Я вздыхаю:

– Я. Он пытался лишить меня всего, чтобы я прибежала к нему. – Я выдавливаю слабую улыбку. – Но никак не ожидал, что ты простишь меня.

– А разве я мог не простить? – Симон гладит меня по щеке. – Я никогда не встречал человека, который бы так упорно защищал тех, кого любит.

Кожа теплеет под его нежными пальцами.

– Помнишь вопрос, которым ты задавался на кухне, когда я пришла после обвала святилища? Буду ли я так же защищать тебя?

Симон краснеет.

– Ты его услышала?

– Да. – Я протягиваю руку, чтобы коснуться трещинки в уголке его рта. – У тебя сочилась кровь.

Он хмурится:

– Нехорошо подслушивать чужие мысли без разрешения.

– Это случайно. Я не знала, что делала.

Вроде как.

– Хм, – хмыкает Симон.

А затем – бросает взгляд на Удэна и Реми, которые смотрят через край крыши на тело Ламберта и что-то обсуждают вполголоса.

– А ты помнишь мой ответ?

Симон смотрит на меня:

– Так вот что означало твое «да»?

Я киваю:

– И я не откажусь от этих слов. Если ты хочешь быть со мной.

Он вздыхает:

– Кэт, ты заслуживаешь большего, чем я, большего, чем я смогу тебе дать…

– Позволь мне самой это решать. – Симон не отвечает, и я провожу рукой по его челюсти к струйке крови, стекающей по щеке. – Могу я узнать, о чем ты думаешь?

Уголок его рта дергается:

– Если ты уверена, что хочешь это знать.

– Хочу.

Он не сопротивляется, когда я запускаю пальцы в его волосы над синяком на виске. И на долгое мгновение я закрываю глаза, чтобы сосредоточиться на его мыслях. А когда открываю, вижу в его глазах что-то похожее на надежду.

– Я хочу того же, – с улыбкой говорю я.

Симон убирает мою руку, разрывая связь, но уже через секунду его губы оказываются прижатыми к моим, и мне не требуется читать мысли, чтобы узнать его ответ.

Глава 64

– Кхм.

Симон отрывается от меня и поднимает голову. Удэн и Реми отводят глаза.

К моему облегчению, Реми выглядит скорее смирившимся, чем злым, когда Симон помогает мне сесть прямо. Но мышцы на животе болят так сильно, что я тут же прислоняюсь к нему, ища поддержки.

– Скоро городская стража найдет брата. – Удэн кивает в сторону кровавой сцены внизу. – Нужно решить, что мы скажем всем.

– Правду, – отвечаю я. – Ламберт убил всех женщин, подстроил обвал и попытался убить Реми, Симона и меня. За что