Шрифт:
Закладка:
— Чтоб натравить альдора на Магдебург, — предположил Хок. — Война порождает хаос, а хаос — лучшая среда для колдуна. Много боли, крови, безумия. Люди доведены до отчаяния и готовы поверить любому, кто обещает спасение.
— Возможно. Оба они будут завтра на площади перед ратушей. Я должен предупредить бургомистра.
— Он может вам не поверить, и тогда фон Хольц и Эспиноза узнают, что раскрыты, — заметил Хок. — Нужно, чтоб он сам всё увидел. Мы пойдём на площадь и предотвратим покушение.
— Каким образом?
— Судя по тому, что мы узнали, действовать будет Эспиноза, — проговорил Дакоста. — Он попытается наслать на бургомистра и энфера заклятие смерти, а для этого ему нужно будет проделать определённые манипуляции. И когда он начнёт, мы его убьём.
— Как?
— Из арбалета. Можно кинжалом или мечом.
— Колдуна убить так просто?
— Я его убью, если буду поблизости, — успокоил его Хок. — Опыт подобных дел у меня имеется. Ветер, отправляйся в «Бычью голову», предупреди Донцова и Кроу, чтоб охраняли энфера и бургомистра. Они смогут это сделать?
— Ещё бы! — наконец улыбнулся Хэйфэн. — Сашка так рьяно очаровывал энфера, что тот держит его при себе, как драгоценную табакерку, и уже пожаловал ему звание капитана охраны.
— Почему я не удивлён? — пробормотал Хок. — А где Донцов, там и Кроу. Обрисуй им ситуацию, пусть действуют по обстоятельствам.
— Минуту, — Дакоста поднял с пола свою объёмистую сумку, порылся в ней и достал шкатулку, из которой извлёк два амулета на серебряных цепочках. — Передай ребятам. Пусть наденут. От прямого огненного заклятия они не защитят, но в том и суть, что оно будет направлено не на них. Это поможет.
— Если даже им придёт в голову прикрывать этих двоих своими телами? — недоверчиво уточнил Хэйфэн.
— Изящное решение, не так ли? — усмехнулся Дакоста. — Не слишком логичное, но в этом прелесть магии. Удачи!
Сунув в карман медальоны, Тонни удалился, а друзья решили, что до утра у них есть пара часов, чтоб немного поспать и явиться на площадь со свежей головой.
Утро было ясным. Голубые небеса сияли внутренним светом, и странно было не видеть в зените ослепительного диска. Бледный лик солнца проглядывал сквозь эту голубизну, подсвечивая её, и напоминая, что здесь, увы, не Земля, а совсем другой мир. Впрочем, ни Хоку, ни Дакосте, ни их спутникам это обстоятельство уверенности не убавило. Они вышли на площадь перед ратушей и тут же слились с небольшой толпой, явившейся, чтоб посмотреть на казнь.
Площадь была маленькая, меньше рыночной, и потому даже сравнительно небольшое здание ратуши казалось здесь величественным, тем более что размеры площади не позволяли рассмотреть его полностью. Острые башенки и шпили терялись где-то в вышине. Впрочем, и те украшения, что можно было разглядеть, свидетельствовали о нарядности здания. Каменные бордюры с затейливыми орнаментами украшали небольшие терраски, на которых стояли статуи симпатичных горгулий в рогатых колпаках и жутковатых дев с чашами и цветами в руках с накинутыми на головы покрывалами. При более внимательном взгляде на скульптуры, миловидность горгулий и неприглядность девиц объяснялась довольно просто: маски для тех и других были изготовлены по одним и тем же формам.
Посреди площади стояли два почти одинаковых помоста, которые, как и в случае со статуями, свидетельствовали о практичности горожан. Оба они представляли собой конструкцию из разборных козел с уложенными на них настилами из плотно сколоченных досок. Разница состояла в том, что на одном из помостов располагались широкая скамейка и тёмный массивный чурбан, приспособленный под плаху. Плечистый высокий палач в красном колпаке и чёрной маске деловито позвякивал точилом по своему большому топору. Другой помост был застелен разноцветными коврами, в центре его стояли два кресла с подлокотниками, в которых уже восседали, живо переговариваясь, энфер в лёгких парадных латах и пурпурном шёлковом плаще и высокий худой старик с узким лицом, узким носом и узкими глазами. Удлинённую форму лица ещё более подчёркивала очень длинная узкая борода. Он был одет в чёрный бархат и мантию, подбитую золотистым искрящимся мехом, поверх которой на грудь свисала золотая цепь с медальоном в виде герба города. Эту пару окружали с трёх сторон их свиты. Со стороны энфера стояли его рыцари в доспехах, среди которых выделялись светлыми волосами и узорчатыми нагрудниками Донцов и Кроу. Со стороны бургомистра толпились советники магистрата, в основном благородные, убелённые сединами старцы в тёмных бархатных камзолах и подбитых мехом коротких плащах с цепями попроще.
Входя на площадь, Карл Браун накинул капюшон и опустил голову, опасаясь шпионов нового городского судьи, а Мартин отошёл чуть в сторону и встал в отдалении.
— Где Эспиноза? — поинтересовался Хок, оглядывая собравшихся людей цепким взглядом.
Зрителей на площади собралось не так много, чуть больше полусотни. Видимо горожане не слишком тяготели к подобным жестоким развлечениям, предпочитая заниматься своими насущными делами. Это давало определённый простор для манёвра, особенно, если возникнут непредвиденные обстоятельства.
— Вон он стоит в первом ряду, — ответил Карл, чуть приподняв голову и указав на невысокого сутулого человека с длинными клочковатыми волосами, который горбился под своей тёмной потёртой мантией.
— Бог шельму метит, — пробормотал Хок, с отвращением разглядывая уродливое лицо с блёклыми злыми глазками, крючковатым носом и унылым безгубым ртом.
— У него такой вид, будто он помер пару дней назад, — заметил Дакоста.
Эспиноза был и правда бледен, его сухая морщинистая кожа напоминала старый пергамент. Карл какое-то время рассматривал его, а потом проговорил:
— Я его узнал только теперь, когда вы это сказали. Это один из тех колдунов, что пропали тогда после встречи с Ротамоном. Просто раньше он выглядел моложе и был весьма хорош собой. Его звали Уруб Белокрылый. Впрочем, и то имя, скорее всего, было выдумкой. И тогда он носил на правой руке перчатку из лебяжьего пуха, утверждая, что в ней его сила. Наверно прятал шестой палец. Что с ним случилось, коль он так преобразился?
— Он колдун, — ответил Хок. — Один знающий человек говорил мне, что там, где замешана магия, внутреннее содержание слишком быстро трансформирует наружность. Возможно, раньше он был средней руки колдуном или обычным шарлатаном, но получив от Ротамона тёмную силу, под её действием стал изменяться.
— Человеческое тело — не тот сосуд, в который можно безнаказанно вливать всякую оккультную дрянь, — мрачно пробормотал Дакоста. — А где Трауберг?
— Сейчас привезут. Его возят по городу на тележке, запряжённой парой козлов, — ответил Карл, —
