Пекин провозглашали последнюю цель. Но сегодня, в третьем десятилетии XXI века, оба они, похоже, приостановили усилия по приданию сосуществованию оперативного выражения и вместо этого переходят к обострению соперничества. Скатится ли мир к конфликту, как в преддверии Первой мировой войны, когда Европа нечаянно сконструировала дипломатическую машину судного дня, которая делала каждый последующий кризис все более трудноразрешимым, пока, наконец, она не взорвалась, уничтожив цивилизацию в том виде, в котором она тогда воспринималась? Или же эти два гиганта вновь откроют для себя определение сосуществования, которое будет иметь смысл с точки зрения представления каждой стороны о своем величии и своих основных интересах? От ответа зависит судьба современного мира.

Ли был одним из немногих лидеров, которого уважали по обе стороны Тихого океана как за его проницательность, так и за его достижения. Начав свою карьеру с разработки концепции порядка для крошечного островка и его окрестностей, он провел свои последние годы, призывая к мудрости и сдержанности страны, способные вызвать глобальную катастрофу. Хотя он никогда бы не сделал такого заявления в отношении себя, старый реалист взял на себя роль мировой совести.

 

Наследие Ли

После долгого пребывания на посту премьер-министра Ли ушел в отставку в ноябре 1990 года. Для того чтобы обеспечить устойчивый, управляемый переход, он постепенно отстранился от повседневного управления. Получив титул сначала старшего министра, а затем министра-наставника, он оставался влиятельным, но постепенно становился все менее заметным при двух преемниках на посту премьер-министра.

Оценка наследия Ли должна начинаться с экстраординарного роста валового внутреннего продукта на душу населения Сингапура с 517 долларов в 1965 году до 11 900 долларов в 1990 году и 60 000 долларов в настоящее время (2020 год). Ежегодный рост ВВП в среднем составлял 8 процентов вплоть до 1990-х годов. Это одна из самых замечательных историй экономического успеха современности.

В конце 1960-х годов было принято считать, что постколониальные лидеры должны оградить свою экономику от международных рыночных сил и развивать автономную местную промышленность путем интенсивного государственного вмешательства. В качестве выражения своего новообретенного освобождения и из националистических и популистских побуждений некоторые даже чувствовали себя обязанными преследовать иностранцев, которые поселились на их земле в колониальные времена. В результате, как писал Ричард Никсон, получилось следующее:

Мы живем в такое время, когда о лидерах часто судят больше по жесткости их риторики и окраске их политики, чем по успеху их политики. Особенно в развивающихся странах, слишком много людей ложатся спать ночью с полными ушами, но пустыми желудками.

Ли повел Сингапур в противоположном направлении, привлекая транснациональные корпорации, поддерживая свободную торговлю и капитализм и настаивая на соблюдении деловых контрактов. Он ценил его этническое разнообразие как особое преимущество, усердно работая над тем, чтобы не допустить вмешательства внешних сил во внутренние споры - и тем самым помогая сохранить независимость своей страны. В то время как большинство его коллег заняли позицию неприсоединения в холодной войне - что на практике часто означало фактическое попустительство советским замыслам - Ли поставил свое геополитическое будущее на надежность США и их союзников.

Намечая путь для своего нового общества, Ли придавал решающее значение центральному значению культуры. Он отверг убеждение - как в либеральных демократиях Запада, так и в коммунистическом блоке под руководством СССР - что политические идеологии имеют первостепенное значение в определении эволюции общества и что все общества будут модернизироваться одинаково. Напротив, говорит Ли: «Запад считает, что мир должен следовать [своему] историческому развитию. [Но] демократия и индивидуальные права чужды остальному миру». Универсальность либеральных требований была для него столь же немыслима, как и идея о том, что американцы когда-нибудь решат следовать Конфуцию.

Но и Ли не считал, что такие цивилизационные различия непреодолимы. Культуры должны сосуществовать и приспосабливаться друг к другу. Сегодня Сингапур остается авторитарным государством, но авторитаризм как таковой не был целью Ли - он был средством достижения цели. Не была авторитаризмом и семейная автократия. Го Чок Тонг (не родственник Го Кенг Сви) занимал пост премьер-министра с ноября 1990 года по август 2004 года. Сын Ли Ли Хсиенг Лун, чья компетентность ни у кого не вызывает сомнений, сменил Го и сейчас занимается уходом с поста премьер-министра, чтобы можно было определить преемника на следующих выборах. Они повели Сингапур дальше по тому пути, на который его поставил Ли.

Выборы в Сингапуре не являются демократическими, но они не лишены значения. В то время как в демократических странах недовольство выражается через возможность перемен на выборах, в Сингапуре Ли и его преемники использовали голосование в качестве оценки эффективности, чтобы информировать власть имущих об эффективности их действий, тем самым давая им возможность корректировать свою политику в зависимости от их суждений об интересах общества.

Была ли альтернатива? Мог ли другой подход, более демократичный и плюралистический, привести к успеху? Ли так не считал. Он считал, что в самом начале, когда Сингапур двигался к независимости, ему угрожала опасность со стороны сектантских сил, которые разорвали на части многие другие постколониальные страны. По его мнению, демократические государства со значительным этническим разделением рискуют поддаться политике идентичности, которая, как правило, усиливает сектантство. Демократическая система функционирует, позволяя большинству (определяемому по-разному) создавать правительство путем выборов, а затем создавать другое правительство, когда политическое мнение меняется. Но когда политические мнения - и разногласия - определяются неизменными определениями идентичности, а не изменчивыми различиями в политике, перспективы любого такого исхода уменьшаются пропорционально степени разделения; большинство стремится стать постоянным, а меньшинства стремятся избежать подчинения путем насилия. По мнению Ли, управление наиболее эффективно функционировало как прагматичная группа близких соратников, не привязанных к идеологии, ценящих техническую и административную компетентность и безжалостно стремящихся к совершенству. Ориентиром для него было чувство служения обществу:

Политика требует от человека дополнительных качеств, приверженности людям и идеалам. Вы не просто выполняете работу. Это призвание, не похожее на священство. Вы должны сочувствовать людям, вы должны хотеть изменить общество и сделать жизнь лучше.

Что же будет завтра? Ключевой вопрос будущего Сингапура заключается в том, приведет ли продолжающийся экономический и технологический прогресс к демократическому и гуманистическому переходу. Если показатели страны будут снижаться, заставляя избирателей искать защиту в этнической идентичности, выборы в сингапурской системе могут превратиться в подтверждение однопартийного этнического правления.

Для идеалистов критерием структуры является ее связь с неизменными критериями, для государственных деятелей - приспособляемость к историческим обстоятельствам. По последнему стандарту наследие Ли Куан Ю на сегодняшний день успешно. Но государственных деятелей также следует оценивать по эволюции их основополагающих моделей. Возможность народных перемен рано