– Разогрев продолжается?

Внутренняя температура оставалась неизменной много секунд. Дольше, чем при гонках по поверхности. Надежды крепли. Но вот температура поднялась на десятую долю градуса. И еще на десятую. И, под их взглядами, еще.

Не сработало. Стряхнуть достаточное количество пыли не удалось.

После трех месяцев исследований, тысяч изображений и замеров данных, открытия концентрированной радиоактивности на Луне экспедиция закончилась.

Луноход прибыл в свою могилу.

* * *

Снаружи огромная антенна, принесшая команде скверные новости, почти неощутимо повернулась; следуя командам фокусировки, ее терпеливые приемные цепи поискали новый сигнал. Нашли, после чего запустился механизм автоподстройки, обеспечивший точную привязку. Электроника проанализировала тайминги и частотные смещения сигналов, произвела математические расчеты. Продолжила отслеживание, наращивая точность, пока не был достигнут желаемый порог сходимости решения.

Вторая ЭВМ приняла эту информацию и подставила в уравнения, включавшие массы и точную взаимную ориентацию Луны и Земли, использовала модели трения в атмосфере и ударных волн. Добавила известные по прежним миссиям параметры коррекций и перегрузок при торможении в атмосфере.

Меньше чем через две минуты результат был получен, и его автоматически переслали ответственному за динамику полета сотруднику в московский ЦУП. Тот посмотрел на экран, по которому замелькали числа в табличной форме выдачи, проследил, как с каждой следующей секундой они обновляются и уточняются.

Он повернулся и помахал, привлекая внимание руководителя полета. Теперь в Москве точно знали, где собирается приводниться «Аполлон-18».

56

База ВВС Хиккам, Гавайи

Каз потягивался и зевал, выходя из темной утробы транспортника C-141 под яркое гавайское солнце, заставившее поморгать; окинув взглядом рампу, он заметил белый вертолет «Си Кинг», ожидавший их. Он поспал, но нижняя часть позвоночника ныла; сиденья в самолетах ВВС сугубо для транспортировки, а не для удобства. Спускаясь по трапу, он быстро почувствовал отражаемое гудроном инфракрасное излучение, рубашка стала липнуть к телу во влажном океанском воздухе. Дж. У. пыхтел за его спиной – оба несли багаж сами. У подножия их встретил матрос и принял поклажу, чтобы перенести в вертолет.

Эл Шепард добрался туда первым, и экипаж «Си Кинга» уже салютовал ему. Позади Эла своей очереди вежливо дожидался советский атташе, высокий человек в темном костюме. В Хьюстоне он представился как Роман Степанов, по-английски говорил хорошо, пускай и с сильным акцентом. В полете держался тихо, читал документы из чемоданчика и дремал, как и все они; каждый из трех американцев сделал попытку подсесть в соседнее кресло и завязать разговор с советским представителем. Каз протянул ему руку через кресла:

– Привет, я Каз Земекис, ответственный по связям с экипажем, работал в ЦУПе все время экспедиции.

Степанов, широкоплечий и мускулистый, пожал руку в ответ – ладонь его была сухая и крепкая.

– Привет.

Волосы на его голове с ранними залысинами были аккуратно подстрижены, густые брови поднимались высоко, маленькие уши плохо сочетались с большим крючкообразным носом. Бледно-серые глаза и тонкие губы ничего не выражали. Он был задумчив.

– Вас ввели в курс дела, ну, насчет того, что следует ожидать при приводнении?

– Да. – Степанов поднял стопку листков с логотипом НАСА и показал ему.

Пауза.

Каз испробовал другой подход:

– Вы уже бывали раньше на Гавайях?

– Нет. – Ответ не то чтобы недружелюбный, но явно намекающий, что атташе занят каким-то важным делом и вежливо ждет, пока Каз оставит его в покое. Словно профессор, которого оторвали от работы.

– О’кей, отлично, если понадобится моя помощь, скажите.

Русский кивнул и поблагодарил его.

Да уж, не находка для шпиона.

Каз и медик поднялись на борт вертолета и заняли свои места напротив Эла и русского: простые зеленые пластиковые сиденья на металлических опорах, проходивших по всей длине кабины. Старший офицер экипажа коротко проинструктировал их на случай ЧП, выдал ненадутые спасательные жилеты и беруши, а потом пять крупных винтовых лопастей закрутились над головами.

Атташе внимательно выслушал его, с удобством облачился в жилет и без посторонней помощи застегнул его ремешками на широких плечах и в поясе.

Не первое родео для Степанова.

«Си Кинг» рывком оторвался от гудрона, развернулся на месте, подался вперед и, ускоряясь, улетел в море.

* * *

Чад смотрел в иллюминатор «Персьюта», Луна позади умалилась до размеров пятицентовика на черном фоне. Впереди же бывший мраморный шарик величиной с ноготь большого пальца, синевато-белый с коричневыми и зелеными вкраплениями, быстро разрастался и демонстрировал легко узнаваемые береговые линии и контуры государств Земли; казалось, что Чад приближается к глобусу, стоящему на затемненной полке.

Он направил корабль точно в бок этому шарику, так, чтобы слегка зацепить верхние щупальца атмосферы. Бильярдный удар с предельно высокими ставками: слишком широкий маневр, и они отлетят в космос, а кислорода продержаться до повторной попытки уже не останется. Слишком острый угол, и корабль вонзится в атмосферу, от яростного торможения распадаясь на обломки в языках пламени.

Он усмехнулся своему отражению, повторявшемуся в многослойном стекле. Он все сделает идеально. Ранее он преодолел все испытания. И вот приближается решающее, но он готов отлично.

Он покосился на Майкла со Светланой, размышляя о неполноте их представлений об окружающем, о том, какие действия они прогнозируемо планируют и из каких вариантов предсказуемо выбирают. И снова поглядел на Землю, улыбаясь еще шире. Советы вообразили, что рулят тут всем, контролируют его самого! Американцы выставили непомерные требования к экспедиции, и им нужен был тот, кто все же сумеет их выполнить.

Я был избран для этого!

Его жизнь с раннего детства до этого самого момента – словно киносценарий, а он сам, разумеется, герой боевика.

Герой боевика. Слова эхом отдались в его мозгу. Он раньше о себе так не думал. Но ведь он таков. Он идеален. В каждом случае выбирал оптимальное решение, продвигался вперед, оставляя прочих позади, а те даже не успевали сообразить, что происходит.

И он снова это проделает. У него возник план, который позволил достичь всех целей и даже некоторых дополнительных. Он воспользовался обратным путешествием, двумя сутками, в продолжение которых напарники лишь кемарили и баклуши били; он же закопался в детали и продумал необходимые действия. Экипажу не остановить его.

Он полуприкрыл глаза, воображая себя дирижером перед оркестром, и пальцы его слегка зашевелились, повторяя движения. Потянуться сюда, переместить то, посмотреть туда, сказать такие и такие слова. Симфония его собственного сочинения, а корабль будет исполнять ее, и действия повлияют на ход истории.

Проскочила непрошеная мыслишка, вырвав его из расслабленности. Улыбка померкла, он нахмурился, прикидывая, что это может значить. Пробежался мысленно по пунктам