— Четвертый навык, значит, — задумчиво произнес лорд. — Редчайший архетип Повелителя бури, дошедший до ранга мастера — это не шутки. Я не зря вложил в тебя столько сил. Только с твоим воспитанием вышла промашка: надо же, на отца кинулся. Но ничего, так или иначе, мы это исправим.

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Глава 11

⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Зелья нашлись в повозках, в запечатанном ящике.

Вообще, в повозках много чего нашлось. Один купец ехал в Вяжск из Оклорда: его повозки были забиты фруктами, овощами, бидонами с пивом, бутылями с домашним вином — огромными, литров на тридцать и прочим, что могли предложить прочим поселениям сады и огороды продовольственного города.

Еще два — ехали из Ублефеса: именно в городе мастеровых можно было приобрести дешевые артефакты, разнообразные инструменты, поделки и украшения. Алхимия, кстати, тоже нашлась именно в этих повозках. Судя по тому, что в телегах этих купцов практически не осталось товаров из Ублефеса, а освободившееся место занимали фрукты и овощи из Оклорда, большую часть торговцы распродали по пути.

В одной повозке я нашел защищенный магической печатью ящик, а вот в других сокровища не отыскал. Хотя они наверняка были: не знаю, как обстояли дела с караванщиком, что вез фрукты — он мог приехать из Вяжска и накупить товара на все имеющиеся монеты, а вот у третьего купца, в чьих повозках оставались товары из Ублефеса, наверняка должны быть деньги. Не на фрукты же он менял товары.

Тела людей я уже обшарил. И если мертвые охранники поделились со мной горстью серебра, то кошель я нашел лишь у одного караванщика. И тринадцать золотых никак не тянули на внушительную сумму, с которой будет ходить купец. Эти люди ворочают сотнями и тысячами золотых. Тринадцать монет — скорее плевок в лицо удачливому вору, который подрежет кошелек и сумеет уйти с ним, чем состояние купца.

Алчность не затуманила мне голову — занялся вдумчивым инспектированием добра я только после того, как нашел зелья и залил в каждого из торговцев по четыре фиала. От подобного количества алхимии людям станет очень плохо, но это — единственный доступный мне способ притупить боль и поддержать организмы, пронизанные тончайшей паутинкой корней монстра-паразита.

После того, как я закончил инспектировать повозки, люди более-менее пришли в себя. Они не могли толком управлять своими телами: воздействие со стороны монстра не прошло бесследно. Зато больше не кричали, а я не нервничал, задумываясь, как их крики заткнуть. Шуметь вне городов не стоило, даже если ты считаешь, что находишься в безопасности, на стоянке, где несколько лет не случалось ничего плохого. Здешний лес любит тишину, и не стоит лишний раз проверять, насколько он терпелив, особенно в начале ночи.

Купцы наблюдали за мной со страхом. Я не знаю, помнили ли они, что происходило, когда монстр перехватил над ними контроль, или всё происходившее смазалось для них в один тяжелый сон. Но страх был реальным, как и боль — люди едва сдерживались, чтобы не стонать.

Пока я рылся в повозках, они переговаривались, а стоило мне подойти — замолчали.

— Господа, — заговорил я первым, — рад видеть, что вы очнулись. Позвольте мне объяснить вам, что произошло. Слышали когда-либо про чароцвет?.. Господа?

Ни один караванщик мне не ответил. Думаю, поначалу им будет тяжело сосредоточиться на чем-то, кроме боли, что терзает их тела.

— Ничего не помню, — выдохнул один из троицы. — Помню, позвал собак, и дальше всё, как в тумане.

— Я спас вас от монстра, который захватил ваши тела, — продолжил я, — когда нашел вас здесь, вы были под контролем чароцвета. Из-за яда твари вы будете бессильны в ближайшие минуты, если не часы. А из-за мельчайших корней, которые он прорастил в ваших телах, вы умрете в течение двенадцати часов. Выживете, если прекратите двигаться и если я стану раз в три часа заливать в вас лечебные зелья.

— Мальчик, если ты решил, что эта шутка… — зло начал второй купец, но продолжить не успел. Вместо возражений и долгого спора я подошел к человеку и поднял его руку, показывая ему собственную ладонь. Та была покрыта черной сеткой идущих под кожей корней.

— Если я тебе покажу, во что превратились твои ноги, с которых монстр и начал внедряться в тебя, ты закатишь истерику. Так что давай ограничимся этой демонстрацией.

Караванщик внял. Третьему тоже хватило демонстрации. А вот первый, который сказал про собак, заартачился.

— Я не знаю, чем ты меня траванул, и что хочешь с меня поиметь, только не выйдет у тебя ничего!

Продолжить обличительную речь ему не дали приятели. Мужики попались опытные, и явно знали, что значит этот черный рисунок на ладони.

— Как я понимаю, нашим охранникам и лошадям пришлось не сладко?

— Не знаю, насколько сладко им пришлось. И охранники, и лошади убиты и сожраны.

— Что запросишь за то, чтобы отвезти нас в город?

— В ночь я не отправлюсь. А так, при мне даже лошади нет, так что доставить всех троих…

Я замолчал и задумался, смогу ли вообще доставить их до Оклорда.

Голем, следуя мысленной команде, подкинул в костер дровишек, и взметнувшиеся искры на мгновение осветили лица троицы. Теперь страх был на лице одного из них — у бывшего владельца собак. Еще два, сжав зубы, терпели боль и раздумывали над ситуацией. И, наконец, один из благоразумных купцов сказал ровным голосом, будто беседовал о сделке, а не валялся беспомощный и обездвиженный на поляне посреди леса.

— Думаю, ты расправился с монстром, и теперь нам не нужно его опасаться?

— Верно.

— Тогда вот, что я спрошу. Нам нужно в ближайший город. Ты сможешь доставить нас туда завтра?

В теории я действительно могу это сделать. Если выкину фрукты и овощи с самой компактной повозки, если впрягу туда голема… если, если.

— Сейчас — не смогу. Не ночью. Ранним утром — возможно, но мое решение зависит от того, что вы мне предложите. Знаете ли, я сейчас очень нуждаюсь в монетах.

На этот раз тот истеричный караванщик, который считал происходящее постановкой, не издал ни звука. Мужчина просчитывал варианты происходящего, пытался понять, всерьез ли мы говорим, и как ему выпутаться из ситуации с минимальными потерями. Он же первый и предложил:

— Семьдесят серебряных, и ты выдвинешься к Оклорду со мной прямо сейчас.

Душа купца даже в такой скверной ситуации желала остаться в прибыли. Лежит, неспособный даже шевелиться самостоятельно, но пытается навязать свои