Шрифт:
Закладка:
Только Аня была в курсе того, что произошло в гостиничном номере в Париже двадцать один год назад. И она, эта Аня, знает, что сказал гинеколог, когда они уже вернулись в Польшу. если, конечно, не считать Вишневского, этого всезнающего рассказчика, только Аня – когда ее отослала подруга – прочитала письма, написанные книжным Якубом после возвращения из Парижа. А отослала ОНА подругу, потому что ЕЕ переполняло чувство вины. Не из-за того, что ОНА изменила мужу, и не из-за неуверенности в том, кто отец ребенка, а из-за того, что ОНА рассталась с любовником и вернулась к мужу. А поскольку она застряла в больнице, пришлось попросить о помощи свою лучшую подругу.
Надя затягивалась очередной сигаретой и смотрела на то, как ветер качает ветви деревьев. Внезапно пришедшее к ней понимание вызвало дрожь беспокойства. Ее знобило и все время болело внизу живота.
Конечно, она не может быть стопроцентно уверена, – думала она, – что зачатие ее Якуба произошло в Париже в этом отеле, в июле 1996 года. Арифметика акушерства может быть лишь совпадением. Он также мог быть зачат на законном брачном ложе прямо перед поездкой в Париж. Так утверждал (по крайней мере в тексте книги) найденный Аней гинеколог с докторской степенью. Заметьте, истинно католический гинеколог. «Докторская степень редко влияет на совесть», как часто говаривал дядя Игнаций. А уж он, имевший и докторскую степень, и звание профессора, знал, что говорил.
Уверенности у нее, конечно, не было. Была скорее неуверенность. А любая неуверенность порождает догадки. В ее голове их набралась уже целая куча. Зато она абсолютно точно знала, что попади такие догадки в голову Якуба, они исполосуют его, как бритва, отзовутся болью, как надрез скальпелем без анестезии.
Решила пока успокоиться и трезво все обдумать. Сейчас она остудит свои эмоции, проверит, что будет чувствовать через несколько дней, и затем решит, как поступить с этим знанием, которое совершенно случайно на нее свалилось.
А вот перспективе провести пару дней в Париже с Алексом и Кариной очень обрадовалась. Если честно, она не помнила, какой у Алекса может быть долг перед ней, но если он помнит, то должно быть так оно и есть. Банкиры о долгах никогда не забывают.
В Париже была только один раз в жизни, и то формально – транзитом в аэропорту Орли, по пути в Сомали. У нее тогда было слишком мало времени, чтобы съездить в город. Да и денег тогда тоже было не слишком много, так что даже, наверное, хорошо, что так получилось. Париж без денег, это как экскурсия слепого в Лувр. Так она тогда думала.
Но теперь у нее есть деньги. Сумасшедшие! Когда несколько дней назад она вошла на свой немецкий счет в Коммерцбанке, долго присматривалась к этому числу. Для уверенности пересчитала порядок цифр, чтобы убедиться, что не ошибается в количестве цифр до запятой и после запятой. Не ошибалась. Она сделала скрин с распечатки учетной записи и отправила по Ватсапу Якубу с подписью:
Дорогой, остров я пока еще не куплю, но на билеты до острова хватит. Видишь, Якуб, эту цифру? Проверь, пожалуйста, а то я не очень разбираюсь. Ты лучше знаком с большими числами.
PS. А еще говорят, что не в деньгах счастье…
Во вторник после завтрака, когда все отправились в здание Президиума и отель опустел, она спустилась на ресепшен. За стойкой был Михаэль, пожилой господин с закрученными как у денди усами, черной, густой, идеально подстриженной бородкой и окрашенной в неестественно в его возрасте черный цвет шевелюрой. Всегда ходил в пастельного тона рубашке с забавными узорами мотоциклов, автомобилей, Микки Мауса или Хеллоу Китти. Облегающие вельветовые брюки держались не только на ремне, но и на широких узорчатых подтяжках. Если бы не знать, что это владелец отеля, можно было бы подумать, что дяденька стоит за стойкой из чистого удовольствия. Миху (с ударением на У), как все здесь его называли, всегда был улыбчивый, и при этом чрезвычайно многословный, с удовольствием флиртующий с молодыми мужчинами. Все любили его, и он тоже любил всех.
– Слушай, Миху, если бы я приехала в твой отель, скажем, пятнадцать лет назад, и ты зарегистрировал бы меня в своем компьютере, и, если бы я назвала тебе свое имя сегодня, ты смог бы поднять тогдашние данные? – спросила Надя.
Михаэль недоуменно смотрел на нее, подкручивая свой шикарный ус. Но вскоре поняв, что для него речь идет о репутации, ибо это постоянная гостья отеля, он со всей серьезностью ответил:
– К сожалению, нет.
– Почему?
– Потому, что пятнадцать лет назад здесь не было моего компьютера. У меня этот отель всего двенадцать лет.
– Окей. Все то же самое, только если бы я зарегистрировалась здесь, предположим, одиннадцать лет назад, оставалась бы я еще в вашей базе данных?
– Если компьютерщик не напортачит, то да. Гости любят, когда их узнают, и когда можно обойтись без заполнения регистрационных карточек. Есть такие, кто, приезжая в Мюнхен, останавливаются исключительно в моем отеле. Персонал меняется, но эти гости нет.
– А почему компьютерщик может напортачить? – не отставала она.
– Айтишники всегда где-нибудь да проколются, – рассмеялся он. – Я точно знаю, потому что раньше я сам был компьютерщиком, а теперь у меня есть парень, который занимается этим. Ну а если вернуться к нашей теме, то речь в сущности идет о передаче данных. Не помню точно, что мы использовали одиннадцать лет назад, но, наверное, как и все – базы данных «Аксесс» от «Майкрософт», потому что тогда у меня денег хватало только на Виндоус. Сейчас мы работаем исключительно на эпплах, а наша база данных – на Оракл. При переходе с Аксесс на Оракл что-то может пойти не так, и, например, твои данные могут потеряться. Понимаешь, о чем
