Кажется, этот факт немало льстит мужчине.

Однако, услышав это, Влад тут же переводит на него взгляд и смотрит слегка замутненным взором, после чего как-то отрешенно и отрывисто заявляет, точно слова стоят ему больших усилий или дико пересохло в горле:

– Да. Вы очень похожи.

В отличие от моего – замечание Влада (даже с большой натяжкой назвать комплиментом это едва удастся) кажется неуместным и даже слегка оскорбительным, что не укрывается и от самого Грэдиша. Былых горделивых огней в его глазах будто и не бывало – кажется, он даже немного трезвеет и тушуется, но если спросить его отчего – едва ли сможет ответить на этот вопрос.

Однако, тон Влада (хотя в нем нет ни угрозы, ни недовольства, ни даже какой-либо холодности) заставляет поежится даже меня, не говоря уже о прямом адресате его обращения.

После пары мгновений гробового молчания, Грэдиш хлопает в ладоши, точно подводя черту под какой-то темой, прежде чем начать новую, и с натянутой улыбкой говорит:

– Что ж, рад знакомству. Господин Влад, леди..?

Но Влад не дает мне ответить.

Тряхнув головой, будто бы окончательно прогоняя посторонние мысли, он улыбается в ответ той же фальшивой благожелательной улыбкой, которую я уже видела четверть часа ранее у парадного входа владения Грэдиша.

Прежде сложно было поверить, что Влад, как и Ноэ, играл в школьном театре. Однако теперь, глядя, как он по щелчку пальцев натягивает блистательнейшую (и фальшивейшую по сути) улыбку на свое лицо, подобно своему другу, который проделывает это регулярно с иллюзорной скоростью – не остается сомнений, что учили их определенно одни и те же мастера.

– Мы тоже рады – заявляет он уже совершенно другим тоном, заставляющим Грэдиша в миг вернуться к былой раскрепощённости – это мисс Дженна Бёрнелл, художник-реставратор. Я говорил вам о ней.

– Ах, да!

Глаза Грэдиша тут же расширяются, точно он увидел восьмое чудо света. Интересно, что такого ему про меня наплел Влад, не считая приставки «художник», когда я в жизни своей не продала ни одной собственной картины? Собственно, то, что я рисовала, и картинами-то назвать сложно. А Влад подавно не знает и о них.

В чем он еще утрировал мои способности? Сказал, что я внучатая племянница Ван Гога, или что сохранение Мона Лизы в Лувре в ее первозданном виде – это моих рук дело? Судя по всему, что-то очень близкое к этому.

Потому что теперь Грэдиш поворачивается в пол-оборота, глядя на меня в упор и спрашивает с жаром, даже не скрывая своего живейшего интереса:

– И как ваши успехи в восстановления картин, мисс Дженна?

– Каких именно? – на всякий случай уточняю.

А то мало ли, что он имеет ввиду после «художник-реставратор».

– Ну.. – тушуется – господин Влад говорил, что мы уже начали реставрацию..

– А, да – киваю – тех картин. Конечно. Спасибо, все весьма успешно. Я уже привела в порядок полторы картины из трех.

Брови мужчины удивленно стремятся вверх. Он уже открывает рот, чтобы что-то спросить – его почему-то приводит в дикое недоумение мой прогресс (или, быть может, напротив медленное продвижение реставрации), но в последний момент он передумывает и так же молча рот закрывает.

Однако, продолжает иступлено на меня глазеть.

Кажется – вот, кто точно выпил лишнего.

– Мистер Грэдиш – тут же отвлекает его внимание на себя Влад – мы с вами почти все обсудили по телефону. Хотелось бы услышать ваше решение о продажи полотен.

– И глянуть на них, конечно – добавляю – оценить возможность восстановления конкретно этих трех картин.

Иначе зачем я вообще сюда приехала?

Игнорируя Влада и даже не повернувшись в его сторону, а все так же глядя на меня, Грэдиш возбужденно отвечает:

– Да, такие необычные картины, согласитесь? Османская империя, запрещенные изображения людей. А в какой период написаны!

Кажется, мое сердце пропускает удар.

Неужели ему тоже известно, что эти картины написаны в период становления Влада Дракулы монстром? В эти четыре года, окутанные мраком и тайной?

Но нет, он говорит совсем о другом:

– ..острый момент в истории Валахии, в каком-то смысле переломный. Знаете, мисс Дженна, ведь Валахия..

И чуть заплетающимся языком (из той стадии опьянения, когда мозг еще способен фильтровать что и кому он говорит, но язык уже не способен должным образом воспроизводить эти фразы на свет) Грэдиш принимается рассказывать мне об основании княжества, откуда и был родом Влад Дракула.

Только вот о самом Дракуле он, конечно же, не говорит ни слова – лишь сухие и нудные факты о войнах да междоусобицах самой Валахии с кучей подробностей, из-за которых я с большим трудом не засыпаю прямо стоя.

– ..наш род, мои предки, долгое время играли весомую роль в судьбе этой маленькой, но прекрасной страны..

– Мистер Грэдиш – наконец перебивает Влад – я прошу прощения, но мы могли бы перейти к делу?

Голос его звучит все так же учтиво, но твердо. Грэдиш это чувствует и тут же расплывается в приторной улыбке:

– Куда же спешить? У нас сегодня праздник. Неужели вы хотите так сразу уехать?

Еще полчаса назад, наплевав на всякий этикет, я бы сама ответила ему «да». Однако теперь, мне вроде бы даже хочется вновь взглянуть на дам в красивых светлых платьях, послушать музыку, да может выпить еще пару стаканчиков.

Последние дни были слишком уж безумными, и не помешает немного расслабиться. Тем более, я отдыха не искала – он сам меня нашел.

– Мистер Грэдиш.. – начинает Влад, но мужчина, точно ребенок, смеется и забавно машет руками:

– Нет-нет, я не позволю. Прошу во двор. Сначала немного отдыха и развлечений, а ответ я дам вам через час – смотрит на меня – что скажете?

– Ну, если вы не оставляете нам выбора.. – неуместная улыбка растягивается на моем лице, и чтобы ее не было видно (и по ней нельзя было оценить, сколько бокалов выпито), я имитирую кашель и прикрываю рот рукой.

Однако, Грэдиш, судя по всему, «своего» увидеть успел.

Подмигнув, он вновь удовлетворенно что-то бормочет, после чего подгоняет нас на выход, обратно к месту действия основного праздника.

* * *

Оказавшись на улице, я повторно задаю свой вопрос уже непосредственно хозяину дома:

– А что вы празднуете?

Кажется, интерес ему льстит:

– Праздничный прием в честь моей малышки. Такая умница! Первое место на международном конкурсе.

Грэдиш останавливает одного из снующих молодых людей с подносами и берет бокал. Я успеваю украдкой тоже взять один, пока парень не удаляется прочь.