Было заметно, что Гэвин без ума от Майкла. Он рассказывал детективам, что в течении нескольких лет он старался поддерживать связь с суперзвездой, но у Майкла постоянно менялись телефонные номера и его было трудно найти. Гэвин вспоминал, как однажды сам поехал к Майклу в Бэрбанк[58], в отель "Universal Hilton". В то время он ещё проходил курс онкотерапии, и к Майклу его привёз отец.

В сентябре 2002 года Майкл позвонил Гэвину и попросил его приехать в Неверленд, чтобы сняться в видео о том, как он исцелился от рака. После того как фильм Башира вышел на экраны, Гэвин был очень расстроен, когда увидел своё имя в новостях. Канал "CNN" часто упоминал его имя, и Гэвин заявил, что это стало причиной в спешном порядке вылететь в Майами для пресс-конференции с Майклом. Гэвин рассказывал детективам, что он пил спиртное в Майами, что Джексон давал ему выпить вина, и он "расслабился".

К огорчению присяжных, Гэвин весьма непонятно описывал детали предполагаемого растления, сказав, что это случалось "четыре или пять раз". Мальчик не был так прост, как казалось. По ходу просмотра заявлений Гэвина о том, что мистер Джексон неподобающе его трогал, некоторые присяжные сидели с выражением насмешливого недоумения на лицах. Многое в его словах выглядело отрепетированным. Мальчик выглядел так, словно он выбирает слова, почти играет на публику.

Более того, было трудно определить и то, сколь сильно Гэвином манипулировали сами полицейские.

– Гэвин, старина, ты в самом деле смелый парень, – говорил ему один офицер.

– Гэвин, нам нужно, чтобы ты это сделал. Ты всё делаешь правильно, – вторил ему другой.

Восьмиклассник рассказывал полиции, что часто пил спиртное в Неверленде, настаивая на том, что по возвращению из Майами он выпивал вино или ликёр вместе с Джексоном каждый день. Кроме того, Гэвин заявлял, что Джексон лизал его волосы во время перелёта из Майами в Санта-Барбару – эту деталь он ни разу не упоминал во время своих свидетельских показаний.

Когда Гэвин сказал детективам, что "всё произошло после Майами", его голос по-прежнему ни разу не дрогнул. Без всякого выражения он рассказывал, что ни разу не видел интимных частей тела Майкла, что он не вполне определялся в том, что случается во время предполагаемых сексуальных действий, и он не уверен, что такое эякуляция. Некоторым было не понятно, как 13-летнему парню не могли быть известны такие вещи.

Однако основные телеканалы сочли эту запись убийственной.

Они помчались к своим точкам дислокации и рапортовали в новостях об утверждениях обвинителя, правда, на сей раз осторожно подбирая слова. Но после просмотра полицейской записи все основные медиа посчитали, что консервативные члены жюри Санта-Марии вынесут Майклу Джексону обвинительный приговор. Некоторые даже сообщили, что защита Майкла разбита в пух и прах.

Когда обвинение оглашало свои контраргументы, семья Арвизо уже прибыла в Санта-Марию. Их разместили в секретном жилище, и хорошо осведомлённые источники знали, что вечером перед слушаниями всю семью тщательно инструктировали люди из команды окружного прокурора, так что Арвизо были готовы вновь появиться перед присяжными.

Представителям прессы пускали пыль в глаза, говоря, что они в самый последний раз услышат вопросы Мезеро к Арвизо. Люди поддразнивали друг друга, предвкушая новую версию "Арвизо-шоу". Однако в последнее мгновение адвокат защиты передумал. Когда Снеддон закончил оглашение своих контраргументов, завершая выступление от штата в деле против Майкла Джексона, Томас Мезеро объявил: "У защиты всё".

Услышав эти слова, Том Снеддон побледнел. Прокурор округа оторопел и уставился на судью Мелвилла. Выглядело это так, словно он отчаянно пытается взять себя в руки. Снеддон не мог поверить, что Мезеро закончил, так ничего и не начав с Арвизо. Мезеро нанёс свой последний удар по обвинению.

Окружной прокурор был шокирован тем, что потерял возможность провести перекрёстный допрос семьи Арвизо. Обвинению требовалось изменить общее впечатление от этой семьи, и окружной прокурор мог это сделать, позволив Арвизо объясниться насчёт некоторых вещей, заполнить бреши и дыры их предыдущих показаний. Снеддон думал, что если бы он только смог вернуть доверие к Арвизо, как к свидетелям, он добился бы обвинительного вердикта хоть по какому-то из пунктов: будь то заговор, спаивание малолетнего или развратные действия.

Но даже без повторного свидетельства Арвизо было ясно, что прокурор Снеддон и его команда чувствовали, что смогут осудить Джексона хотя бы по некоторым пунктам. Они предвкушали, как Майкл будет заключён в тюрьму, и праздновали победу за несколько дней до оглашения вердикта. Снеддон знал, что если он победит в суде, его и его команду будут знать во всём мире и они немедленно станут знамениты.

И обвинители будут почивать на лаврах вечно.

По мере того, как оглашались заключительные доводы сторон, сначала обвинения, потом защиты, и после снова обвинения, пресса была занята перетиранием расстановки сил в вынесении приговора, пытаясь предугадать, сколько же времени будут совещаться присяжные. Для "аналитиков" с их заключительными аргументами были даже отведены специальные места. Координатор по прессе Питер Шэплен хотел предотвратить массовый наплыв представителей прессы, как в случае с оглашением вердикта в деле Марты Стюарт[59], когда ему пришлось справляться с сотнями репортёров, соперничающих друг с другом за строго лимитированное количество мест в зале суда. Столпотворение ожидалось даже в переполненной комнате внутреннего вещания, и в здании не хватало помещений для всех газет, радио– и теле-станций, желающей отправить внутрь зала суда по представителю на каждый пункт обвинения.

Пока присяжные совещались, репортёры доходили до грани нервного срыва. Их не интересовал Майкл, их заботили звуковые частоты и работа камер. Прессе приходилось иметь дело с усиленной охраной, представленной полицейским департаментом Санта-Марии, шерифами Санта-Барбары, передвижной группой быстрого реагирования, отрядами спецназа, кинологами с собаками, специально обученными на поиск взрывчатки. Для оглашения вердикта в целях усиленных мер предосторожности к лагерю прессы были подогнаны грузовики со спец-оборудованием, что ещё больше осложняло работу и без того уставших журналистов и продюсеров.

Для представителей прессы было выдумано столько правил, столько препятствий для передвижения куда-либо рядом со зданием суда, что это раздражало людей.

По поводу удостоверений представителей СМИ существовали особые инструкции. Помощники шерифа неотступно следовали прописанным правилам и всё время требовали от журналистов и репортёров предъявлять официальные разрешение на право освещения судебного процесса.

Все представители прессы подвергались досмотру на предмет ношения оружия и записывающих устройств, и напряжение было огромным. Ни одному из них не было позволено подниматься выше перил, которые отгораживали холл здания суда от