у Корнелиуса Хейса и его супруги. Он был столь благодарен Анне, что выразил свою признательность в стихах. Другие хвалебные стихи он посвятил Гансу Гольбейну, который дружил с Баттсом и Хейсом и написал несколько карандашных и живописных портретов Бурбона. «Сам Апеллес не мог бы изобразить меня лучше, чем это сделал Ганс»,– восклицает он в одном из своих стихотворений44.

Анна нашла для Бурбона работу, предложив ему стать педагогом-наставником для своего племянника и воспитанника Генри Кэри, сына Генри Норриса, а также Томаса, сына Бриджет Уилшир от брака с сэром Николасом Харви. Мальчикам было, предположительно, от шести до десяти лет, и обучение проходило на дому, в покоях Анны. Специально для них Бурбон написал свою вторую книгу «Педагогейон» (Opusculum puerile ad pueros de moribus, sive paidagōgeion («Школа молодых пажей»), которая была издана в Лионе после его возвращения во Францию в конце 1535 года45.

По примеру своего отца, брата Джорджа и невестки Джейн Паркер Анна оказывала покровительство отдельным ученым-богословам, среди которых были Николас Хит и Томас Тирлби, ставшие впоследствии епископами, а также Уильям Билл, будущий настоятель Вестминстерского аббатства. Необыкновенную щедрость Анны по отношению к ученым отмечал известный профессор Кембриджа Джон Чик, который впоследствии женился на одной из дочерей Элизабет Хилл, фрейлины королевы. В сентябре 1535 года он, выступая перед студентами, сказал, что достаточно кому-то из личных капелланов Анны порекомендовать ей способного студента, и она окажет ему поддержку. Анна финансировала Оксфордский и Кембриджский университеты: в первый год своего правления она пожаловала каждому из них по 40 фунтов, а впоследствии выделяла по 80 фунтов ежегодно. Она внимательно следила за карьерой своих подопечных, в числе которых был и монах-послушник Джон Эйлмер, обучавшийся в Кембридже и обративший на себя внимание королевы благодаря «успехам в учебе, примерному поведению и добродетельному послушанию». Действуя от его имени, Анна написала Уильяму Торнтону, настоятелю монастыря Святой Марии в Йорке, который, прервав учебу Эйлмера, отозвал его в монастырь, чтобы тот «вернулся к насущным заботам, не отвлекаясь на вопросы, отягощающие ум». Заскорузлость Торнтона досаждала Анне, и она приказала ему вернуть Эйлмера в университет, обеспечив его «денежным содержанием, достаточным для продолжения обучения». В случае отказа Торнтон должен был предоставить «письменное объяснение причин, по которым он задерживает исполнение нашей вышеозначенной просьбы»46.

Анна настолько живо интересовалась делами религиозной реформы, что держала при себе целую когорту священников-евангелистов47. Помимо Уильяма Латимера и Николаса Шекстона, заботам которых она вверила епархию Солсбери, в этот круг входили воинственно настроенный евангелист из Кембриджа Хью Латимер, которого в 1530 году Анна назначила придворным проповедником на время Великого поста, Джон Скип, сменивший Шекстона в должности альмонария королевы, Роберт Синглтон и Мэттью Паркер. Синглтон, которого нередко называли «светочем и светилом» при дворе Анны, также был осведомителем на службе у Кромвеля, помогая разоблачать мятежных папистов. Паркера Анна переманила к себе на службу из колледжа Корпус-Кристи Кембриджского университета в 1535 году. Возможно, она была знакома с его матерью, Элис Монинс (или Монингс) из Кента. Она настолько доверяла ему, что пожелала сделать его духовником своей дочери, а уже в 1559 году Елизавета, став королевой, назначила его епископом Кентерберийским48.

Анна не жалела сил ради своих людей. В январе 1534 года она написала в муниципалитет Бристоля, чтобы заручиться их поддержкой в отношении выдвинутого ею кандидата на пост управляющего больницей Святого Иоанна Крестителя в Редклиффе. Несколько позже в том же году она назначила Уильяма Барлоу, брата Джона Барлоу, настоятелем монастыря Хаверфордуэст в Пембрукшире, где он (по его словам) сражался с войском Антихристовым и старался «со всей искренностью проповедовать Слово Христово». Позже Анна хотела назначить его епископом в епархии Святого Асафа, а когда этому воспрепятствовали его противники, она нашла для него место епископа в епархии Святого Давида49.

Покровительство Анны никогда не заканчивалось простой рекомендацией кандидата на ту или иную должность. Когда в 1534 году евангелист Эдвард Кроум отказался принять приход церкви Пресвятой Девы Марии, или Сент-Мэри-Олдермэри,– один из богатейших приходов в Лондоне,– Анна призвала его к ответу. По ее словам, она была «немало» удивлена: «…мы имели удовольствие не раз предложить Вам повышение и стать пастором приходской церкви Пресвятой Девы Марии… но Вы по каким-то причинам не торопитесь принять это предложение». Это, по ее мнению, было неприемлемо: «Наши намерения и пожелания таковы, что Вы более не допустите промедления в этом деле и тотчас же возьмете на себя попечение и ответственность за этот приход, чем доставите нам удовольствие и послужите для пользы дела». Больше всего в этой ситуации Анну раздражало то, что, когда в 1531 году Кроум был обвинен в ереси, она убедила Генриха посодействовать его освобождению. Пристыженный Кроум принял приход и продолжал выступать с весьма популярными, хотя и несколько крамольными проповедями50.

В октябре 1535 года Анна помогла Кромвелю оказать содействие издателю Джеймсу Николсону из Саутуарка в переиздании ранее запрещенного перевода Библии на английский язык, автор которого, Майлс Ковердейл, находился в изгнании. Это стало первым полным изданием Библии в Англии, тайная работа над которым сплотила Анну и Кромвеля, поскольку этот вопрос был одинаково важен для обоих51. В отличие от первого оригинального текста Ковердейла, напечатанного в Кельне или в Антверпене и доставленного в Англию контрабандой, Библия в издании Николсона вышла с трогательным посвящением, в котором Ковердейл превозносил Анну, называя ее «дражайшей и справедливой супругой короля и добродетельной государыней». Над вступительной молитвой и стихотворными текстами из псалмов, которые должны были завершать каждую главу, работал Николас Шекстон52.

Вероятнее всего, роль Анны в этом проекте ограничивалась покровительством и финансовой поддержкой. Учитывая религиозные воззрения ее супруга на тот момент, даже это было рискованно. Лишь в 1537 году Кромвелю удалось добиться от Генриха официального разрешения на издание Библии на английском языке. В 1535 году в приоритете для Генриха было издание переработанного варианта Вульгаты, для которого он написал предисловие и выбрал шрифт, более удобный для его слабеющего с возрастом зрения53. Желая задобрить Генриха, Анна (а возможно, и Кромвель) заказала Гольбейну для издания Николсона роскошное оформление титульного листа с изображением короля в роли главы церкви, который, восседая на троне, раздает епископам экземпляры Библии54.

Благоразумие подсказывало Анне, что ей следует с большой осторожностью выбирать тех, кому она собиралась помогать. Поэтому, когда в начале 1536 года к ней обратился бывший ученый-богослов из Кембриджа Тристрам Ревелл, нуждавшийся в средствах для продолжения своей работы, она ему отказала. Ревелл пытался заинтересовать