появился назойливый шум. Я потеряла Джоанн из виду и, пытаясь ее разглядеть, не заметила корягу, торчащую из земли. Больно ударившись об нее ногой, я перелетела на другую сторону и плюхнулась в грязь.

Мои глаза открылись. Я лежала на спине. Над моей головой раскинулись листья, дождь прекратился, и крупные капли падали с них прямо на мое лицо. Редкие молнии освещали небо, но шторм, кажется, миновал. Я почувствовала ноющую боль в лодыжке и медленно села. Передо мной лежало сухое расколовшееся бревно, которого я не видела раньше. Я обеспокоенно огляделась по сторонам, и меня затошнило. Внезапно и очень сильно. Желудок болезненно сжался и избавился от всего ненужного. Горло обожгло, по телу прокатилась неприятная судорога, и меня стошнило еще раз. Кашляя и бормоча себе под нос что-то невразумительное, я снова огляделась по сторонам. Широ рядом не было, не было и наших рюкзаков, и вообще это место казалось мне незнакомым. Не то чтобы я могла отличить каждое деревце в этом лесу, но мне удавалось хорошо запоминать местность, и я точно могла сказать, что мы остановились не здесь. Пошатываясь, я поднялась на ноги. На лодыжке уже синела отметина, но, к счастью, нога особо не пострадала. По лесу пробежал ветерок, и деревья громко зашуршали. Где я, черт возьми?

Я позвала Широ по имени, но он не отозвался. Вокруг стояла пугающая тишина, ни птицы, ни насекомые еще не повыглядывали из своих укрытий. Я снова позвала изгнанника, стараясь успокоиться. Подумаешь, осталась одна посреди леса без оружия и без еды, разве есть повод для паники? Я попробовала отыскать глазами красные ниточки, которые мы цепляли к деревьям, но не заметила ни одной. Мне снова стало дурно, и пришлось опуститься на сырое бревно. Я вспоминала, как уснула, как бежала во сне, но… я никогда не страдала сонной болезнью, да и не слышала, чтобы люди в таком состоянии могли так быстро бегать. И неужели Широ не остановил бы меня? Тошнота поднялась к горлу, и меня вырвало в третий раз. Это казалось совсем странным. Мы ели и пили только знакомую еду и очень аккуратно подходили к местной пище. «…Достаточно выбрать средство…» – вспомнились мне слова Джоанн или того, кто был ею в моем сне. Яд? Быть не может! Да и зачем? Чтобы вызвать галлюцинации? Но тот яд, что использовали Томаззо и Ранко, не погружал в сон и не вызывал тошноты. Сердце бешено заколотилось, и мой мозг ударился в паническое перебирание вариантов. Том был сыном Ранко, что если он не такой уж хороший, как мне показалось? Элиасс охотник и работает на ОБ, отправился ли он с нами лишь ради Кристины? А она сама? Я чувствовала, что девушка недоговаривает, и нисколько не верила ей. А команда Ворона – что я знаю о них? Даже про самого Ворона… Мне хотелось ему доверять, но глупо было не признать, что о страже я не знаю ровным счетом ничего. И почему он отправил меня из лагеря? А Широ? Он не мог не заметить, как я убежала, только если и его самого не отравили. Изгнанники были друзьями Двэйна, но что они на самом деле думают обо мне? Может, они считают меня предательницей за все, что я делала в ОБ? Я подумала о Рахель и Азриэле. Они – мои друзья, но моя паранойя взлетела до таких высот, что я испуганно представила, как Ранко заставляет их выполнять грязные поручения в обмен на жизни их близких. Я заподозрила даже Джоанн, ведь она всегда была странной девочкой, да еще и слышала в голове голос Князя.

Когда все это пронеслось у меня в голове, я вдруг четко осознала, какой недоверчивой и мнительной успела стать. Я сомневалась в каждом, даже в тех, кого считала близкими мне людьми. Это было ненормально, и мне хотелось избавиться от давящего ощущения недоверия. Даже близкие предают. Перед глазами появилось лицо Троя. Неужели тот случай повлиял на меня больше, чем я думала? Не хочу никого подозревать, не хочу бояться всех вокруг. Мы стояли на одном эшафоте, мы уже через многое успели пройти, как же я могу обвинять этих людей в предательстве? Даже думать об этом стыдно. Хотя некоторые личности в наших рядах вполне могли работать на Советы. Вот только зачем использовать такой изощренный способ и травить ядом? Все можно сделать гораздо проще.

Чем дольше я рассуждала на эту тему, тем сильнее мною завладевала паника. У меня задрожали руки, я нервно покусывала ногти, перебегая глазами с одной части леса на другую. Нужно было успокоиться и сосредоточиться, но я никак не могла этого сделать. Страх, что я осталась совсем одна посреди леса, не позволял трезво мыслить. «Я одна, я одна», – крутилось в голове. Мне стало трудно дышать, я уже представляла, как на голове появляются новые седые локоны. Опустив голову и зажав ее между колен, я заставила себя думать об изгнанниках и рейте. Тени так себя не ведут! «Двэйн, Вэнди, Ли, Шон, Тима, Азриэль, Сэм…» – проговаривала я про себя имена всех близких мне людей как молитву. Даже Ворона не забыла. И повторяла их по кругу, снова и снова. А потом вдруг: «Шон… Что он говорил мне? В лесу очень просто заблудиться, Лис, но если ты знаешь несколько секретов, то у тебя есть все шансы вернуться в рейт».

Шон был феноменальным следопытом, и это он по большей части учил меня ориентироваться в лесу. Я поднялась на ноги и посмотрела по другую сторону поваленного дерева. Глинистая земля жидкой кашицей тянулась по лесу. Я обошла ствол и склонилась над дорогой. Если дождь закончился раньше моего побега во сне, то я могла обнаружить на земле собственные следы и вернуться обратно. Мое сердце екнуло, когда я заметила первый размытый отпечаток. Я двинулась в его сторону и тут же увидела еще два похожих следа. Я присмотрелась. Один точно принадлежал мне, но второй… он выглядел меньше, и ребристый рисунок подошвы отличался от моей. По телу побежали мурашки. Я была здесь не одна? Перед глазами появилась картинка, как в сторону леса убегает Джоанн. Но она никак не могла оказаться здесь, Ворон следит за девочкой в оба. Мне стало до того жутко, что я бросилась бежать, забыв обо всех следах. Но спустя несколько секунд все-таки остановилась и принялась судорожно разыскивать глазами отпечатки. Они все еще были здесь, чуть заметные и непохожие друг