новым высотам в инвестиционно-банковском братстве. Партнерство по андеррайтингу было вполне логичным. Их не только связывали крепкие личные узы - Артур Сакс и Артур Леман были также близкими друзьями, - но они хорошо дополняли друг друга. Благодаря своим операциям с коммерческими бумагами Goldman Sachs уже имел давние связи с компаниями, к которым он мог обратиться в качестве клиентов-андеррайтеров. У Леманов, между тем, было известное имя и свободный капитал. Кроме того, партнеры обеих фирм поддерживали тесные дружеские, а в некоторых случаях и родственные связи с другими немецко-еврейскими предпринимателями, которые со временем должны были пополнить их растущий список клиентов, например Гимбелами, основателями знаменитой сети универмагов; Гуггенхаймами, которые сколотили свое состояние на горно-металлургической промышленности и владели крупным пакетом акций Gimbels; и Штраусами, владельцами розничных империй Macy's и Abraham & Straus.

Уолтер Сакс объясняет успех своей фирмы в андеррайтинге ее авантюрным подходом: "Наша фирма была смелее и изобретательнее; и еще смелее была капитализация. Чтобы оправдать эту капитализацию, требовалась степень оптимизма, почти не поддающаяся диктату консерватизма". Другими словами, Goldman Sachs была готова пойти на финансовые ограничения, чтобы оправдать крупные размещения акций, привязанные к очень радужным прогнозам будущих показателей.

Оглядываясь назад, Сакс удивляется "простоте этих ранних сделок", совершенных без какого-либо государственного надзора, за десятилетия до появления на сцене таких регулирующих органов, как Комиссия по ценным бумагам и биржам. Он вспоминает, как его дядя набросал детали IPO на одном листе желтого блокнота. Был подписан договор между сторонами. И в оговоренную дату Goldman и Lehman приобрели акции компании, а затем через сеть банков и брокерских контор продали их инвесторам.

Сакс вспоминал о размещении акций United Cigar как о "затянувшемся деле". Но если размещение акций компании затянулось, то Генри Голдмана и Филипа Лемана это, похоже, не остановило. Через два месяца после выхода United Cigar на рынок их фирмы выступили инициаторами еще более амбициозного IPO: Sears Roebuck.

Основанная в начале 1890-х годов Ричардом Сирсом и Альвой Робуком, компания начинала с небольшого бизнеса по продаже часов по почте. Компания воспользовалась развивающейся железнодорожной системой страны, чтобы продавать и распространять свои товары - по ценам гораздо ниже, чем в местных магазинах, - среди клиентов, состоявших в основном из фермеров. Спрос был огромен, и компания постоянно добавляла новые товары в свой ассортимент: швейные машины, сельскохозяйственное оборудование, скобяные изделия, мебель, коляски, одежду. Каталог компании разросся с тридцати двух страниц в 1891 году до 322 к 1894 году.

Сирс рано выкупил Ройбука из компании и, нуждаясь в большем капитале, привлек нового партнера, молодого бизнесмена по имени Джулиус Розенвальд. Сын немецко-еврейских сорокалетних, обосновавшихся в Спрингфилде, штат Иллинойс, Розенвальд был дальним родственником семьи Сакс. Дядя Розенвальда по материнской линии, Сэмюэл Хаммерслау, женился на сестре Сэма Сакса Эмелии. После смерти родителей Сэм Сакс некоторое время жил у Хаммерслау, где и познакомился с Розенвальдом, который жил в их доме, пока подрабатывал в швейном бизнесе своих дядей. Розенвальд, Джей Ар для своих друзей, в конце концов вернулся в Иллинойс, поселился в Чикаго и стал партнером Сирса в 1895 году.

Вместе в течение следующего десятилетия Сирс и Розенвальд превратили бизнес в гигантскую розничную сеть, годовой объем продаж которой составлял около 50 миллионов долларов. Компания росла так быстро, что к 1906 году Сирс и Розенвальд решили построить новую огромную штаб-квартиру и распределительный центр, чтобы не отставать от поступающих заказов. Но для реализации проекта им потребовался крупный кредит. Розенвальд, вице-президент и казначей компании, в прошлом обращался в Goldman Sachs для привлечения относительно скромных сумм краткосрочного капитала путем продажи коммерческих бумаг. Теперь Розенвальд и его партнер обратились в инвестиционный банк с просьбой о выделении 5 миллионов долларов. Выслушав их, Генри Голдман сделал более смелое предложение - публичное размещение акций на сумму $40 млн, которое принесет Sears и Розенвальду по $4,5 млн.

Будучи экономным человеком, Розенвальд снял себе небольшой недорогой номер в отеле на время пребывания в Нью-Йорке, и, когда начались переговоры, некоторые из них проходили в его тесных покоях, а участники были вынуждены неловко сидеть на краю кровати. К августу 1906 года Sears стала публичной компанией. В некоторых кругах, особенно в фермерских общинах, где уже высказывались опасения, что Сирс вытеснит магазины в маленьких городках, к выпуску акций отнеслись скептически, а то и откровенно враждебно. "Фермеры преданы Уолл-стрит", - писала канзасская газета Hanover Democrat and Enterprise, описывая размещение акций как откровенный захват денег. "Похоже, что план состоит в том, чтобы позволить Уолл-стрит получить деньги фермеров и финансировать гигантский трест почтовых заказов. Другими словами, фермер оплачивает счет".

Для инвесторов это предложение оказалось чрезвычайно выгодным - по крайней мере, в долгосрочной перспективе. Первоначальные инвестиции в размере 1000 долларов, составлявшие в 1906 году двадцать обыкновенных акций, через два десятилетия стоили более 62 000 долларов с учетом дивидендов. В краткосрочной перспективе, однако, Ричарду Сирсу и Джулиусу Розенвальду, а также их банкирам, возможно, пришлось пережить несколько бессонных ночей. Акции Sears Roebuck вышли на рынок в бурный год, предшествовавший Панике 1907 года, и впоследствии оказались под ударом вместе с другими промышленными ценными бумагами.

Отдыхая в Париже в июле 1907 года, Генри Голдман дал интервью корреспонденту New York Times, в котором рассказал о мрачной экономической картине на родине. Он обвинил в нестабильности "дебош спекуляций". Но инвестирующая публика, "в достаточной степени обжегшая пальцы", возвращалась в себя. Он оптимистично предсказал, что "изменившиеся условия проявят себя до конца года на явно легком денежном рынке". На самом деле, несколько месяцев спустя произошло прямо противоположное: кредитная система зашаталась. Во время сильнейшей паники обыкновенные акции Sears, первоначально предлагавшиеся по 50 долларов, упали до тридцатых; привилегированные акции, первоначально оценивавшиеся в 100 долларов, упали до шестидесятых.

Финансовый кризис нанес значительный, хотя и не сокрушительный удар по Goldman Sachs, отняв почти 17 % капитала компании. "Из-за падения курса ценных бумаг, - беззаботно сообщала фирма Kleinwort Sons в одном из сообщений, - вместо того чтобы сказать, что у нас есть 4½ миллиона, мы потеряли 750 000 долларов". Дела Goldman шли бы еще хуже, если бы не ее связи с британским банком; в условиях рыночной неразберихи Александр Клейнворт предоставил Сэму Саксу свободу действий , чтобы тот при необходимости пользовался услугами его банка, что породило в Лондоне досадные слухи о финансовом положении обеих компаний. То, что Kleinwort был готов рискнуть своим положением, говорило об углублении его отношений с Goldman Sachs. Их трансатлантическое партнерство недавно