волосы полотенцем. Считается, что я расслабляюсь в ванне, но я на цыпочках подхожу к своей куче одежды, чтобы быстро одеться. Я очень сомневаюсь, что Титус предпочел бы встретиться с Аттикусом в хижине, если бы думал, что я могу их услышать, но воспоминание о том, что я оставила расческу в спальне, дало мне возможность уловить самую важную часть их разговора.

Часть, которую я ждала.

— Где? Спрашивает Титус.

— Они отсиживаются в монастыре. После нападения были направлены дополнительные силы для защиты лабораторий. Они, похоже, одержимы идеей превратить это место в следующий Калико.

— Раньше ты говорил, что они строят подземные лаборатории?

— Да. Прежде чем они решили передать меня докторам, они поручили мне работу по прокладке туннелей. С таким глубоким голосом, как у Титуса, иногда трудно отличить Аттикуса, поэтому я подхожу на цыпочках поближе, чтобы не отставать от разговора.

— Совсем как Калико.

— Похоже, они не усвоили свои уроки с первого раза.

— И ты уверен, что Джек с ними.

— О, да. Я мечтаю о том дне, когда смогу обхватить его рукой за горло и…

— Нет. Я выхожу из своего укрытия, где они двое могут меня видеть.

— Моя месть давно назрела.

Несмотря на усилия, которые он приложил, чтобы помочь освободить меня от Ремуса, в глазах Аттикуса все еще горит негодование.

— Твоя месть? Последнее, что я помню, это то, что ты встала на сторону придурка со змеиными глазами и отправила меня в Чистилище. Ты имеешь хоть какое-нибудь гребаное представление о том, что они делают с человеком в Чистилище?

— Это было не мое решение. Если бы это зависело от меня, тебя бы предали смерти, и мы бы не спорили здесь. Я хотела найти человека, который убил моего отца тогда, как хочу и сейчас, когда я точно знаю, кто он.

— Что ж, мне жаль сообщать тебе, милая, но ты не в той форме, чтобы мстить. И я слишком долго ждал этого.

— Аттикус… Предупреждение в голосе Титуса говорит о кипящем внутри него раздражении.

— Брат, ты чертовски хорошо знаешь, что это моя месть.

— Она заслуживает этого так же, как и ты. Чистилище было нелегкой судьбой, я знаю это. Но она прошла через ад и вернулась обратно. Ад, с которым мы оба знакомы.

Брови Аттикуса вздрагивают, как будто понимание дало ему пощечину прямо тогда. Он не осмеливается повернуть свой взгляд в мою сторону, как будто не может заставить себя посмотреть на меня сейчас.

— Их люди усиленно охраняют периметр.

— Тогда нам нужно застать их врасплох. То, как Титус в задумчивости меряет шагами пол, напоминает мне моего отца во времена, когда я шпионила за его тайными встречами с офицерами.

— Проникнуть сквозь их оборону. Джек, несомненно, спрячется за спинами своих людей. Он слишком ценит свою жизнь.

— Я согласен, что элемент неожиданности — мудрый подход. Но как? У нас нет ни людей, ни технологий, как у повстанцев, когда они напали на Калико. Небольшая банда злобных женщин не собирается прорываться дальше главного входа, и к нам со всех сторон хлынет Легион.

— Нам нужно отвлечь их.

Оба мужчины, наконец, поднимают на меня свои взгляды.

— Нам нужно поймать эту змею до того, как она нападет, — продолжаю я. — И есть только один способ выманить змею из ее норы. Живая приманка.

— Нет. Чушь собачья. Бицепсы выпирают из-за скрещенных рук, Титус качает головой, в то время как я стучу палкой по земле рядом с нарисованной мной схемой.

— Хотя это может сработать, Титус. Это хороший план. Лилит стоит надо мной, уперев одну руку в бедро, другой потирая подбородок.

— Отдать ее им — это никогда не было хорошим планом. Рычание в его голосе передает лишь малую толику ярости, запечатленной на его лице.

— Мы уже однажды попробовали этот план.

— Это не значит, что я сдаюсь. Джек верит, что я ему доверяю, — возражаю я, усталость от борьбы с этим моментом сказывается на моем терпении.

— Если только Ремус не сказал ему иначе.

— Верно. Но даже в этом случае он не собирается отказывать мне в прохождении. Пока он верит, что я одна.

— Ты не будешь одна.

— Это верно. Со мной будет их ценный доктор Левин. Ранее мне сообщили, что после моей операции доктор Левин выпустил всех своих пациентов из подземной лаборатории, и они прятались в лагере Фрейи вместе с Аттикусом.

— Джек подумает, что мы сбежали вдвоем. Мы войдем внутрь и откроем двери. Вот тогда ты применишь свою магию. Пока ты будешь отбиваться от солдат Легиона, я отправлюсь на поиски Джека.

— Нет. Не без меня.

— Тебе предстоит сыграть свою роль, Титус.

— Аттикус вполне способен встать на мою сторону.

— Нет. Аттикус делает шаг вперед, качая головой. — Ни за что. Я не откажусь от возможности убить этого ублюдка.

— Я чертовски люблю запах тестостерона ранним утром. Какое наслаждение, — говорит Лилит, отбрасывая палочку в сторону.

Насколько я понимаю, между ней и Аттикусом существует что-то вроде отношений ненависти. Кажется, они не выносят друг друга, что делает эту миссию еще более сложной.

— Тогда решено. Титус в отчаянии забрасывает грязью мою схему. — Этот план неосуществим.

— Перестань упрямиться, Титус. Это сработает!

— Конечно, так и будет. За твой счет. Человек намеревался убить тебя в первый раз. Ты выжила. Он не совершит одну и ту же ошибку дважды.

— Тогда что ты предлагаешь? Ты и остальные действуете в полную силу, пока я сижу здесь, бездельничая?

— Да.

Рычание гнева вибрирует в моей груди, когда я смотрю на него в ответ.

— Ты ничем не лучше моего отца.

Его глаз дергается при этом, его сжатые губы запечатывают любое оскорбление, которое, как я представляю, застряло у него в горле.

— Могу я поговорить с тобой? Наедине? Я вырываюсь из маленького круга, и Титус следует за мной, за угол дома.

— Что это такое? Ты пытаешься принизить меня перед всеми?

— Как я могу тебя принижать?

— Выставляя меня слабой маленькой девочкой, которая не может постоять за себя.

— Ты не понимаешь.

— Что именно? Что ты лжец?

— Лжец? Преследующее выражение на его лице — это то, чего я ожидала бы, если бы дала ему пощечину.

— Ты заставил меня почувствовать себя сильной. Внезапно ты меняешь свою мелодию на глазах у всех. Ты мне не доверяешь? Это все? Ты думаешь, я собираюсь подвергнуть опасности всех?

— Нет.

— Тогда что? В чем дело? Почему с тобой так чертовски сложно?

— Дело не в том, чтобы быть сложным. Челюсть двигается, ноздри раздуваются, его реакция предупреждает, что я истощаю его терпение.

Хорошо.

— Тогда в чем дело? Потому что в их глазах я теперь слабая и ненадежная! Слабое звено!

— Мне похуй, кто ты в их глазах.

— Конечно, ты не понимаешь! Большой плохой Альфа не посмел бы опуститься до эмоций других!

Оскалив губы, он напоминает мне бешеное животное на грани нападения. Я прокралась под его кожу, и это только вопрос