а что плохо, что справедливо, а что нет, эти слова стали бессмысленными и пустыми, но она знала, что нужно сделать. Макс Хастингс останется на свободе, и все, кто ей дорог, — тоже. Придется пойти на компромисс, на сделку.

Мать тем временем перечисляла вещи, которые надо упаковать или купить до выходных.

— Ты так и не выбрала новое одеяло!

— Я могу взять старое, — сказала Пиппа.

Ей не нравился этот разговор, не хотелось обсуждать планы на будущее, которым не суждено сбыться.

— Я просто удивляюсь, что ты до сих пор не начала собирать вещи, — сказала мать. — Обычно ты более организованная.

— У меня были другие дела, — буркнула Пиппа, гоняя горошек по тарелке.

— Твой подкаст? — уточнил отчим. — Жаль Джейсона, правда?..

— Ага, — тихо ответила Пиппа.

— А что с ним случилось? — тут же навострил уши Джош.

— Ничего, — многозначительно сказала мать, и на этом разговор закончился.

Мать собрала тарелки и отнесла в раковину. С тихим шипением открылась дверца посудомоечной машины.

Пиппа встала, не зная, что ей делать. Хотелось обнять родителей и заплакать, однако тогда пришлось бы объяснять, что происходит, и рассказать о своем кошмарном поступке.

Но как уйти, не обнявшись на прощание?..

Впрочем, Джоша обнять можно.

Пиппа схватила его в охапку, когда он слезал со стула, и, притворившись, будто борется с ним, протащила через всю комнату и швырнула на диван.

— Отстань от меня, — хихикал брат, пиная ее в бок.

Пиппа заставила себя отойти — еще чуть-чуть, и решимость пропадет. Она направилась к входной двери. Неужели она последний раз идет по коридору? Сколько ей будет, когда она в следующий раз окажется в этом доме: лет сорок? Или пятьдесят? На лице проступят морщины, оставшиеся на душе после той ночи…

Или она уже никогда не вернется домой?

— Пока! — крикнула Пиппа.

Голос застрял в глотке, а в груди образовалась черная дыра.

— Куда ты собралась? — спросила мать, высунув из кухни голову. — Опять записывать подкаст?

— Ага.

Засовывая ноги в кроссовки, Пиппа дернула плечами. Оглядываться не стала: было слишком больно.

Только не оглядываться. Только не оглядываться.

Открыла дверь.

— Я люблю вас! — крикнула Пиппа громче, чем хотелось бы, потому что лишь так могла скрыть дрожь в голосе.

Она закрыла за собой дверь, отгородившись от родителей. Вовремя, потому что из глаз полились слезы, а от всхлипов стало невозможно дышать.

Она отперла машину и села внутрь. В салоне громко разрыдалась, закрыв лицо руками.

На счет «три». Надо досчитать до трех, потом ехать. Сперва к Рави.

Она уже сейчас разбита вдребезги, встреча с ним и вовсе ее убьет.

Пиппа завела машину и выехала со двора, думая про всех, с кем не сумеет попрощаться. Кара, Нэт, Рейнольдсы, Наоми… Ничего, они ее поймут.

Она проехала Хай-стрит, потом свернула на Грэвелли-вэй. Приближался разговор, который вынет из нее душу. Пиппа притормозила у дома Сингхов, вспомнив наивную девушку, которая вечность назад постучалась в эти двери и сказала Рави, что не считает его брата убийцей. Она сильно изменилась с тех пор, и все же у них было кое-что общее: любовь к Рави.

Подъехав к дому, Пиппа заподозрила неладное. Перед крыльцом не было ни одной машины: ни Рави, ни его родителей. Она все равно постучала. Приложила ухо к двери и прислушалась. Тишина. Пиппа постучала снова, затем замолотила кулаками по дереву, разбивая руки, и невидимая кровь закапала с пальцев.

Потом открыла дверцу для писем и позвала Рави по имени. Потянулась к нему сквозь каждую щель и трещинку. Но его здесь не было.

Пиппа же сказала, что приедет… Почему его нет дома?!

Неужели все закончилось тем разговором по телефону? Они не попрощаются лицом к лицу, с глазу на глаз? Она больше не прижмется лбом к его шее? Не вцепится в него, отказываясь разжимать руки?..

Без него нельзя. Ей нужно обнять его напоследок, чтобы потом пойти и сдаться. Но Рави, видимо, так не считал. Он на нее обиделся.

Неужели последнее, что она услышала от него на свободе, — это странное «хорошо» и гудки в трубке?

Рави все для себя решил, ей тоже пора решаться… Надо ехать к Хокинсу прямо сейчас, пока полиция не начала копать и не вышла на людей, которые помогали Пиппе в тот вечер. Надо признаться и спасти их от наказания. Спасти Рави, пусть даже он ее возненавидит…

— Прощай, — сказала Пиппа пустому дому.

В груди ужасно ныло.

Она села в машину и тронулась в путь. Свернула на шоссе. Литтл-Килтон остался за спиной, в зеркале заднего вида. Отчасти Пиппе хотелось вернуться туда и остаться там навсегда рядом с близкими ей людьми. Отчасти хотелось спалить город дотла и увидеть, как он умирает в огне.

В сердце расползалась черная дыра, которая поглощала ее боль. Пиппа сидела за рулем, не думая о том, что будет дальше, она стала частью машины, разрезавшей ночь желтыми лучами фар.

Проехала тоннель и завернула за угол; темные деревья пологом сомкнулись вокруг. Впереди возникли фары: встречная машина с тихим шелестом проехала мимо. Потом появилась еще одна, но она вела себя странно. Свет фар отчего-то мерцал, расплываясь в глазах. Встречный автомобиль подъехал ближе. Раздался резкий гудок: длинный, короткий, опять длинный.

Рави.

Это была машина Рави. Пиппа поняла, когда проехала мимо и в зеркале заднего вида разглядела три последние буквы номерного знака.

Рави затормозил и опасно, вопреки правилам, развернулся.

Что он делает? Что он тут забыл?!

Пиппа съехала с дороги и встала у ворот старой заброшенной заправочной станции. Фары высветили граффити на растрескавшемся белом бетоне.