Шрифт:
Закладка:
Позже, когда он подхватывает речь притчи в том месте, где она передается Марку, из письма последнего, он вспоминает, что предвосхитил мысль о поспешности судного дня, и опускает ее здесь.
4. Закон и пророки.
Поэтому сразу после изречения об ответе на молитву сказано: «Как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Ибо таково видение и пророки.
Но почему «поэтому»? Ничего не сказано, когда Толук замечает, что «непосредственно перед этим некоторые слова евангелиста выпали». Это было бы бессмысленным утверждением — или, скорее, это сам евангелист впоследствии вспомнил, что Иисус очень тесно связал это изречение через «поэтому» с предыдущим, но забыл, с каким именно. Какое ужасно точное и в то же время такое поверхностное и небрежное вдохновение!
Фриссше считает, что это изречение связано с замечанием о том, что в семейных отношениях царит любовь, которая должна распространяться и на отношения с ближним. Но то, что человеческий отец делает добро сыну, было лишь образной предпосылкой к выводу о том, насколько больше небесный Отец исполнит просьбы своих детей, и как эта предпосылка она выполнила всю свою цель. Если к сказанному и следовало добавить что-то новое, то это должно было быть связано с основной идеей, с идеей уверенности в ответе на молитву, а не с образом, который лишь пояснял эту идею.
Не говоря уже о том, что образ отцовских отношений имеет принципиально иное движение, чем изречение об отношении к ближнему.
Таким образом, в конце концов, мы должны были бы сказать вместе с Кальвином, что соединительная частица излишня и что изречение следует читать отдельно: это действительно так, но евангелист видел дело иначе; он хотел поместить изречение, которое он еще не воспринял из письма Луки, здесь, в наилучшем возможном контексте, здесь, где мы не можем обнаружить для него никакой связи.
5. Узкие врата.
Когда Иисус направлялся в Иерусалим, проходя через города и селения, кто-то спросил Его: «Господи, неужели Ты думаешь, что спасутся лишь немногие?
Какой любопытный вопрос! Вопрос, который уже предвосхищает ответ, который, по сути, есть не что иное, как тема, которая лишь образно раскрывается в ответе Иисуса, когда Он говорит: «Старайтесь входить тесными вратами, ибо многие, говорю вам, будут искать войти и не смогут».
Подобные вопросы, содержащие тему ответа, являются не чем иным, как порождением прагматизма, и можно только одобрить, что Матфей отделил изречение от повода и вписал в него содержание вопроса. Узкие врата, поскольку он опускает вопрос, он называет вратами, ведущими в жизнь; путь к ним, поскольку он однажды свободно разрабатывает тему, он называет узким, и немногие, говорит он, находят его — αὐτήν — не совсем понятно, путь или врата; в действительности ему следовало бы объединить оба, но он думает только о тех вратах, о которых он читает у Луки и которые предпочитают занимать его: путаница, которая доказывает, что над ним доминирует Терт, говорящий только о вратах. Наконец, он свободно формирует противопоставление врат спасения, когда противопоставляет их широким вратам и широкому пути, ведущему в погибель: опять-таки не без некоторой путаницы, поскольку он добавляет и к пути, и к вратам, что многие проходят через одни и те же, таким образом, здесь снова имея в виду только врата и забывая о пути при построении сидения.
Шлейермахер не преминул заметить, что Иисус «использовал тот же образ в несколько ином смысле в другом случае». Но если весьма вероятно, что Лука превратил образ, возникший в общине, в изречение Иисуса, то совершенно точно, что только Матфей развил это образное изречение. Доказательством тому служит доказанная выше путаница, а также совпадение начала и построения изречения.
6. Лжепророки.
Привычка, даже буквенная, — это особая сила. Когда мы вспоминаем об учителях, высказываниям которых мы не сразу доверяем или решительно отказываемся от своей веры, то последним кремом, которым мы успокаиваем себя или который мы используем в полемике как последнюю инстанцию, является высказывание «по плодам их узнаете их». Мы достаточно часто сталкиваемся с тем, что к этому авторитету обращаются очень несвоевременно, когда важно было исследовать доктрину до самой ее сути, а не делать из нее поспешных выводов. Но это так, этот экземпляр очень востребован и так часто востребован потому, что он написан. Тем не менее, а точнее именно из-за этого злоупотребления, мы позволяем себе некоторые скромные сомнения в том, что изречение о плодах изначально возникло в качестве опровержения лжепророков и критерия для учения о них. Во-первых, нельзя отрицать, что этот критерий слишком общий, чтобы ограничиваться только учением лжепророков. «По плодам их узнаете их» может относиться ко всему мирскому окружению верующих и содержать для них совет, что о том, что им нравится или не нравится, они должны судить по последнему результату каждого направления.
Гораздо более общей является мысль, заключенная в изречении: «Хорошее дерево не может приносить плохих плодов, а плохое дерево не может приносить хороших плодов» и в дальнейшем исполнении этого изречения. Действие, как сказано, имеет своей предпосылкой, в соответствии с его моральной или аморальной определенностью, общую определенность интерьера.
Наконец, мысль принимает новый, неожиданный поворот, когда в конце говорится о суде, ст. 19: «всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь». Евангелист обращает наше внимание на этот диссонанс и заставляет нас резко услышать его, чтобы он не затерялся в потоке слушания или чтения. «Итак, познайте их», — позволяет он Господу заключить, ст. 20, — «по плодам их». Но какое отношение имеет указание на критерий духовного здоровья, какое отношение имеет утверждение, что внешнее соответствует внутреннему, к рефлексии на суд? И как из этого рефрена может хотя бы отдаленно вытекать увещевание смотреть на плоды?
Евангелист перепутал не имеющие друг к другу отношения изречения и привлек к более тесной связи изречение, которое вначале было гораздо более общим.
Репетиция! Матфей возвращается к рассуждениям Луки, которые он оставил после изречения о разделении
