Но она больше не хотела мстить Бхайраву. Она больше не боялась пишачи. Это было порождение тьмы, но у тьмы был конец. Если Бхайрав был здесь, это означало, что где-то неподалеку он нашел выход на поверхность. И даже если это не так, разве свет и тьма не были лишь порождениями ее собственного разума? Неужели она не сможет увидеть свет в этом адском месте, усеянном костями мертвецов? Все, что ей нужно было сделать, это вызвать в своем сознании Дакша, воспоминание о его поцелуе или одну из его редких улыбок, и тьма тут же рассеялась. Она вспоминала блеск гулмохара, который он оставлял у нее на подоконнике. Она вспоминала запах земли после первого муссонного дождя. Весенние розы. Аромат ночного жасмина. Там, снаружи, был мир света; она просто должна была об этом вспомнить.

– Помнишь, как мы играли в прятки? – спросила она. – Я всегда выигрывала.

Он хмыкнул:

– Я позволял тебе выигрывать.

Она улыбнулась. Почему у нее были мокрые щеки?

– Только ты один нашел это место, так что, похоже, ты и правда выиграл.

– Я умру здесь, – сказал он тихим голосом.

– Нет, это не так. Я собираюсь вытащить тебя отсюда. Ты можешь протянуть мне свою руку?

– Оно еще слишком сильно, – прошептал он.

Она подползла ближе к юноше.

– Продолжай говорить. Какая у тебя любимая сладость?

– Ты знаешь, – сказал он. – Ладду.

– Да. Когда мы были детьми, я воровала их для тебя с кухни.

Она неуверенно протянула руку и коснулась чьей-то спины. Спина напряглась. Она погладила ее, зная, что Бхайрав почувствует прикосновение даже через пишачу. – Ты такой же мой брат, каким был Айан. Ты ведь знаешь это, не так ли?

– Даже после всего, что я сделал?

– Да, – сказала она, и это было правдой. – Позволь мне вывести тебя на свет. Дай мне свою руку.

– Пишача…

– Ему нет места между нами, – сказала она, с каждым словом обретая все больше уверенности. – У нас с тобой есть незаконченное дело, но это больше никого не касается. Ты доверяешь мне?

– Да, – сказал он.

Рука Бхайрава схватила руку Катьяни, и она сжала ее, одновременно отодвигая локтем пишачу, которая сидела у него на груди. На ощупь существо был легким и пустым, как будто с помощью своих слов она морила его голодом. Пишала устало зашипел, но ничего не сказал.

Она подложила руку под голову Бхайрава и помогла ему сесть.

– Где отсюда вход? – спросила она.

– Назад к проходу, прямо вперед на протяжении полумили, – сказал он, задыхаясь. – Затем проход поворачивает направо, там надо подняться в пещеру.

– Пойдем?

Она помогла ему встать, и они вместе пошли обратно к проходу. Теперь, когда на нее опирался Бхайрав, идти было еще труднее. Катьяни продолжала свой жизнерадостный монолог, рассказывая об играх, в которые они играли в детстве, о драках, которые у них были, о наказаниях, которым они подвергались.

Она делала это не только для того, чтобы его подбодрить, но и для того, чтобы напомнить себе, кем они были и что значили друг для друга. Ничто из этого не было ложью. Независимо от того, какие чудовищные планы он вынашивал в своем измученном сознании, все еще был мальчиком, для которого она воровала сладости, мальчиком, которого она поклялась защищать так же, как Айана и Реву.

Бхайрав несколько раз спотыкался, и ему постоянно требовались передышки. Он прислонялся к стене, чтобы отдышаться. Она никогда не давала ему отдыхать слишком долго; тогда было бы слишком сложно продолжать путь.

Наконец был поворот направо, и появился проход наверх. Глаза Катьяни уловили впереди свет.

– Мы почти на месте.

– Для меня все уже кончено.

Его зубы стучали.

– Не говори так.

Она сжала его руку.

– Ничего не кончено. Ни для кого из нас.

Но он не ответил. Сделав следующий шаг, он упал на землю. Она ухватилась за него, чуть не упав сама.

– Не оставляй меня.

Его голос был таким слабым, что она едва могла разобрать слова.

– Я не оставлю тебя, – яростно сказала она со слезами на глазах. – Я вытащу тебя отсюда, даже если это будет последним, что я сделаю.

Она наклонилась, просунула руки ему под мышки и потащила наверх. Ее грудь болела сильнее, чем прежде. С каждым шагом из-под ее повязки сочилась кровь. Пот заливал ей глаза. Катьяни остановилась, чтобы вытереть лицо рукавом, и у нее закружилась голова. Она что, сейчас упадет в обморок?

«Ты можешь это сделать, – сказал Айан из-за ее плеча. – Ты самый сильный человек, которого я знаю».

– Айан, – всхлипнула она. – Помоги мне.

Он наклонился рядом с ней и помог ей поднять Бхайрава, шаг за шагом таща его вперед. Когда она повернулась, чтобы посмотреть прямо на него, то с ней никого не оказалось. И все же это придало ей сил продолжать идти. Увидев свет, она заплакала от облегчения.

– Мы пришли. Ты меня слышишь? Еще чуть-чуть.

Голова Бхайрава откинулась назад; должно быть, он потерял сознание. Она до крови прикусила губу. Как только они окажутся снаружи, с ним все будет в порядке. С ними обоими все было бы в порядке. Они оставили бы все свои кошмары позади, в этих адских туннелях. Он будет свободен от своей тьмы, а она будет свободна от своей боли. Может, его преступления и были непростительными, но она не и обязана была его прощать. Она просто должна была его спасти.

Наконец проход открылся в небольшую пещеру, залитую дневным светом. После столь долгого пребывания под землей это ослепило ее, и Катьяни пришлось потереть глаза руками, чтобы осмыслить то, что она перед собой видит.

Выход наружу находился всего в тридцати футах от них. Там их ждали зеленая трава и солнечный свет.

– Ну же, Бхав, – взмолилась она. – Приди в себя. Видишь свет?

Но Бхайрав не пошевелился.

Она остановилась, чтобы отдышаться и позволить свирепой боли в груди немного утихнуть, а затем выбраться из пещеры. Они вышли в небольшую, поросшую травой рощицу с видом на реку Кен. Солнце было таким ярким, что у нее заболели глаза. Она рухнула на землю рядом с Бхайравом, чувствуя себя так, словно только что заново родилась.

– Мы сделали это.

Она заплакала и обняла его:

– Мы в безопасности.

Глаза Бхайрава невидяще смотрели в ее глаза. Белки сияли пустым светом на его залитом кровью лице.

Катьяни потрясла его за плечи.

– Бхав? Не пытайся меня одурачить.

Но Бхайрав никогда больше не смог бы ее одурачить.