чистые, крови на них нет.

Затем мой взгляд перемещается на мягкий шелковый рукав. На мне пижама, она не моя, но она идеально мне подходит. Того же оттенка розового, что и униформа Грейсон Элит.

Я знала, что однажды мне придется убивать и что это, скорее всего, произойдет довольно скоро. Смерть и убийства – часть нашего мира. Быть Ревено – быть Грейсон – значит придерживаться других ценностей. Да, мы ценим жизнь, но свою жизнь – превыше всего. Если вам повезет и у вас будет кто-то, ради кого вы готовы броситься под нож, – то это редчайшее исключение.

В мире организованной преступности главный закон – либо ты, либо тебя, а я родилась в этом мире. Если обычные девочки бросаются на шею своим отцам, не обращая внимания на грязь на джинсах и испачканную бензином рубашку, я бросалась в объятия отца, не обращая внимания на кровь на его одежде. Конечно, он пытался избавиться от следов до того, как мы с сестрой выбежим навстречу, но это редко удавалось: едва заслышав гул машины, мы мчались вниз.

Сай всегда рядом…

Судорожный вздох вырывается у меня из груди, и я на мгновение закрываю глаза.

Вдруг я слышу какие-то звуки.

Иду к двери и замираю перед ней. Понятия не имею, кого я там увижу, но я не испытываю страха. Любая другая эмоция – да, но не страх. И я, кажется, догадываюсь, кто там.

Медленно открываю дверь, и сердце ухает в пятки от облегчения.

Он почему-то выше, чем я помню, и у меня так же захватывает дух, когда я вижу, как он расхаживает по комнате. Его длинные пальцы погружаются в темные волосы, голова опущена, он прижимает ладони к глазам и качает головой.

Что-то не так, понимаю я, но вместо того, чтобы позвать его, просто… смотрю – одно его присутствие вмиг расслабляет мое тело.

На нем новые ботинки и джинсы, идеально обтягивающие бедра, но мне нравится, что поношенная косуха никуда не исчезла.

Прерывистый выдох срывается с моих губ, и мне приходится ухватиться за косяк, чтобы не упасть.

Мгновенно его голова поворачивается в мою сторону, и у меня перехватывает дыхание.

Бастиан сжимает челюсти, прозрачные глаза покраснели от недосыпа; как лазер, они скользят по мне, изучая.

Что он видит, я не знаю. Понятия не имею, как я сейчас выгляжу. Но то, что я в замешательстве, это заметно.

Я точно знаю, что будет дальше, но я жду.

Секунды текут, как в замедленной съемке, и я вижу, что он начинает терять контроль.

– Подойди.

Околдованная единственным словом, слетевшим с его губ, я шлепаю босыми ногами по полу. Его длинная рука летит вперед, и он притягивает меня к себе.

Я задыхаюсь, но не от испуга.

Из его груди вырывается тяжелый выдох, ноздри раздуваются, затем он приподнимает меня и лицом зарывается мне в шею.

Наши сердца прижаты друг к другу – это то, о чем я мечтала все эти месяцы.

Не знаю, как долго мы остаемся в таком положении, но когда он отстраняется, мне мало этой близости.

Внезапно я замечаю, что плачу. Еще недавно я бы поспешила стереть слезы с лица, но теперь мне все равно, я не стесняюсь своей слабости.

Чувствую, как к нему возвращается напряжение. Это напоминает мне…

– Где мы? – шепчу я.

Бастиан отступает на два шага назад. Он отводит взгляд, и я осматриваюсь. Номер, в котором мы находимся, не обычный. Это роскошный люкс с высококлассным дизайном.

– Брейшо, – бросает он, и его взгляд возвращается. Намека на мягкость в глазах уже нет, цвет тускнеет.

– Что случилось?

Он насмешливо качает головой.

– О чем мы сейчас говорим, богатая девочка? Что произошло в ту ночь, когда ты прогнала меня, хотя тебе следовало сказать «к черту весь мир и к черту правила»? Или о том, что произошло в следующую? Неделю спустя? Мы говорим о последних нескольких месяцах? Или ты хочешь поговорить о вчерашнем дне, когда я забрал тебя, или о том, почему я привез тебя сюда? Будь немного конкретнее, ладно?

– Я хочу знать все это и остальное. Достаточно конкретно? – если он хочет драться, я готова. Я приму его злость. Я возьму все, что он даст, и попрошу большего.

Он подходит к большому окну и смотрит на внутренний дворик, украшенный розами и виноградными лозами.

– Я могу рассказать тебе прямо сейчас, но тебе не понравится половина моих ответов.

Мне все равно нужно услышать. Очень. Впервые в жизни я потеряла контроль и не имею ни малейшего представления о том, что происходит. Я не знаю, кому доверять и что делать. Мне нужно вернуться домой, найти своего отца, защитить сестру и… разобраться с тем, что случилось с Саем. Что я сделала с Саем.

Но ничего из этого я не могу сделать прямо сейчас. Я не могу прямо сейчас уйти, потому что понимаю, что Бастиану нужна поддержка.

Он бросает на меня взгляд через плечо.

– Каково это – хотеть и не получать, богатая девочка?

– Как дерьмо, – честно отвечаю я. – Словно дышишь одним легким в комнате, пропахшей хлоркой и кислотой, словно ходишь со сломанными лодыжками и спишь на шипах. Вот что я чувствовала все это время. И все это значит – скучать по тебе.

Я не совсем уверена, что он ожидал от меня услышать, но точно не это.

Его глаза скользят по моему лицу, и я делаю шаг к нему.

– Каково это – быть отвергнутой тобой? Это было как клеймо на моей коже, как болезненная, не поддающаяся лечению рана. Словно кто-то воткнул в меня электрошокер, а кнопку заклинило, и батарейка никогда не сядет. Это пытка, это не только душевная, но и физическая боль, которая не проходит. Но я и не хотела, чтобы она прекращалась, потому что знала – я заслужила ее. Поверь, я хорошо осознаю, что могла бы сделать, но результат был бы хреновым. Не думаю, что для тебя это откровение, потому что я предупреждала тебя. Я говорила тебе, что мой мир суров, но я все равно хотела тебя. Мне было достаточно обладать тобой, и часть меня считает, что я должна тебя ненавидеть, потому что тебе было недостаточно обладать мной.

Бастиан резко подается вперед, хватает меня за подбородок и приподнимает его. Мне приходится смотреть на него снизу вверх, пока он говорит сквозь стиснутые зубы.

– Быть моей, богатая девочка, означает, что каждый должен знать, к чему он не может прикоснуться, а большинству