Парадокс: объяснять, командовать, призывать, просто нет времени, а глупые мысли в голове все равно успевают промелькнуть. Опомнятся стрелки?

Стоя рядом с согнувшимся лейтенантом, девушка в алых шальварах мягко жмет спуск штуцера. Пф-бах у винтового ружья чуть иной — а на прицеле штуцера не грудь или переносица того славного сиенца, что выглядит реальным предводителем мятежной толпы — нет, его колено. Нам не геройская смерть вождя нужна, нам упавший и страшно кричащий главарь выгоднее…

Катрин вышагивает из облака дыма — вождь горожан рухнул, через него покатились, спотыкаясь, набравшие скорость сограждане. Уже из кучи донесся жуткий вой боли. Хорошо кричит, бедняга, и боль невыносима, и чует, что ногу лекари оттяпают. Толпа притормозила, слегка отрезвленная диким воплем, не решаясь затаптывать живой завал, кто-то повалился и в середине толпы, схлопотав по затылку окованной палкой неловкого собрата-повстанца. Нужно их ошеломить, задержать еще хоть на секунду. Мы воинственны и бесстрашны…

За спиной долгожданный топот, солдаты хватают под руки лейтенанта, тот мгновенно обмякает…

— Вдова!

— Валите и не ждите. Уйду…

Толпа ревет, медленно перекатывается через лежащих. До раненого офицера и уволакивающих его солдат всего полусотня шагов. До проклятой продажной гяурки, шлюхи, бесстыжей ведьмы, еще ближе. Она неспешно закидывает за спину ружье, достает из кобуры пистолеты, и раздается из-под дорогого никаба злобный хохот, неистовый клекот воистину шайтанова племени:

— Ааааа-амбе!

Катрин вовсе не собирается умирать. Может, потому и рвется из горла индейский клич — напоминание о смертных ошибках на холодных холмах? А что еще орать? Матерное послание, увы, невежественные египетские обыватели не воспримут, а правильное, то, что на настоящих войнах кричат, здесь неуместно.

Топчется, жаждет захлестнуть и пожрать живая стена, но еще отзывается предупреждающим эхом, взлетевший к минаретам боевой вой — чуждый и опасный даже на ином континенте. Колдунья она — дщерь шайтана!

Но слишком густа ненависть, разожженная к чужакам, слишком много было сказано агентами Мурад-бея, подтверждено муллами славного города Асуана, озвучено мудрыми улемами и шейхами. Воистину, смерть нечестивым фрэнчам, и ведьмам кровавым смерть!

Катрин почти с облегчением поочередно разрядила пистолеты, свалив двух самых неистовых атакующих. Шагов за спиной не слышно, да и не расслышишь в реве городской ненависти. Все: ушли — не ушли, архе-зэка тут умирать не собирается…

Она не бежит — она взлетает. До торца торчащей из стены балки высоко, но достижимо для очень-очень спешащей шпионки. Два движения и рывок — ноги взлетают выше плеч, и ведьма уже наверху, на краю плоской крыши. Чистая магия и немного правильной физподготовки…

Внизу даже примолкли. Разочарованы. Весьма…

Катрин смотрит на запрокинутые лица — сверху бороды-носы-глаза выглядят довольно странно — и говорит. Фраза (и адрес) предельно кратка. Но интуитивно понятна. Ой, сейчас стену завалят. Там, на дальней крыше, наконец, перезарядились, и оттуда прилетает пуля… откровенно неточная. Но дразнить не будем.

Шпионка пересекает крышу и без промедления спрыгивает на пристройку. Сзади уже ломают ворота, вышибают дверь, ведущую с улицы в дом. Ну, это напрасные разрушения и безрассудный ущерб отдельно взятому частному домовладению…

Через полтора часа после первой атаки на комендатуру французы восстановили контроль над ключевыми городскими объектами. Было выяснено, что собственно штаб нападению не подвергся — кроме коварного подрыва, ни обстрела, ни попыток проникновения вражеских лазутчиков, здесь не отметили. У кавалерийских казарм и комендатуры короткий бой обернулся ощутимыми потерями французов, бывшими, скорее, следствием внезапности нападения и неразберихи первых минут. Весьма ощутимой выглядела утрата почти всех лошадей кавалерийского полка, вырвавшихся (и выпущенных) из стойл во время пожара. Драгунский полк, и так немногочисленный, оказался спешенным. Видимо, конюшни и были основной целью нападения. Если Мурад-бей надеялся, что бесчестное покушение на жизнь генерала Дезе, ввергнет французскую армию в панику, то предводитель мамлюков просчитался. Хотя серьезное ранение командующего — воистину тяжелейшая потеря. Группы переодетых лазутчиков успели растворится в городских кварталах, но они, несомненно будут пойманы и повешены. Что касается мятежа горожан, масштабы которого еще нуждались в уточнении, то при свете дня с безумцами будет покончено решительнейшим и жесточайшим способом. Батальоны линейной пехоты, поднятые из полевого лагеря, уже вступили в город, бунтующие кварталы будут окружены и методично очищены. Сиена — небольшой город, деваться восставшим глупцам просто некуда.

Так рассуждал генерал Бельяр, возглавивший экспедиционный корпус после ранения Дезе. Но он ошибался. Едва стихла стрельба у комендатуры и казарм драгун, как был атакован дивизионный госпиталь и находящийся рядом провизионный склад. Из-за скудности выбора вместительных городских строений, подходящих для размещения тыловых служб, госпиталь и склад разместили у реки, ближе к северной окраине города. Все три группы мамлюкских лазутчиков объединились в условленном месте, недалеко от старой коптской церкви и для этого маневра им понадобилось очень мало времени. Общая численность действующей в городе «разбойничьей банды» едва насчитывала шесть десятков сабель. Но они практически не понесли потерь, оставались свежи, а в подготовленных тайниках их ждали запасы пороха и пуль. Да, гордым воинам мамлюков претила мысль сражаться переодетыми в чужую нищую одежду и атаковать жалкий лазарет. Но избранные воины знали замысел общего сражения, действовали решительно, и, как всегда, безжалостно.

Добралась отбившаяся от отряда шпионка до штабного дворца Джу’айди-бея без особых сложностей. Как началось знакомство с египетскими городами с беготни по стенам-крышам, в том духе и продолжилось, уж такая наша экспедиционная судьба. Здесь, конечно, застройка пониже и пожиже столичной, но принцип тот же. Пришлось познакомить с прикладом штуцера зарвавшуюся собаку, больше ничего этакого. Штабной дворец на дворец не особо походил, особенно сейчас, кишащий занявшими оборону, встревоженными солдатами. Катрин, спрыгнув со стены, начала издали внятно ругаться по-французски, так что подстрелить гостью не пытались. Статус научно-дивизионной знаменитости порой не так уж плох.

Штабные обитатели и охрана были мрачны и полны злобы. Ранение Дезе оказалось крайне серьезным, сейчас у постели генерала находились оба лучших дивизионных врача. Остальная армия готовилась отомстить. Катрин уточнила текущую обстановку и поинтересовалась насчет запропавшей ученой дамы. Найти Камиллу оказалось просто — профессор успокаивала нервы в импровизированном дивизионном буфете, засасывая уже не первую чашечку кофе «с капелькой» коньяка.

… —