— Отличный выбор. Я за тобой поухаживаю.

Пока он небольшим половником наливал пунш, отвернувшись спиной к лестнице, со второго этажа спустилась Конни. Чёрное платье мистической невесты они с Оливией безбожно покромсали, но так оно понравилось ей даже больше. Голову её покрывала чёрная вуаль, опускавшаяся на лицо и плечи. Пышный, нарядный верх, украшенный оборками, Оливия полностью выразила, оставив только лиф, скорее похожий на гладкое нижнее бельё на бретельках. Отделка из тонкого кружева украшала гладкий шёлк. Подол был неряшливо порван клочьями, а глубокий разрез до самого бедра открывал вид на стройные ноги в высоких, грубых ботинках. Тушь засохла на щеках Конни, словно чёрные слёзы. Смазанные губы, только в самой их сердцевине покрытые чёрной помадой, казались из-за того слишком бледными. Конни увидела полосатый свитер Тейлора и Сондру с Милли. Попятившись, она быстро убралась на кухню и там, закрыв за собой дверь, прижалась к ней обнажённой спиной и шумно вздохнула.

Конни было неспокойно, но пока ничего особенного не происходило. Она взглянула на старые бабушкины часы на стене: двадцать минут десятого, и пока что Хэл не объявился. Крепко зажмурившись, Конни Мун робко подумала: а может, она ошиблась, и он придёт в этот Хэллоуин не к ним? Как тогда всё удачно сложится. Она найдёт его после этой ночи, а потом… Там видно будет.

Вдруг дверная ручка дёрнулась. Конни от неожиданности схватилась за неё.

— Кто там? — раздражённо спросили у неё. Это был Карл.

— Это я. — Конни открыла дверь, вздохнув и поправив чёрную вуаль на плечах. — Чего тебе?

Карл нарядился Дракулой. Чёрный дешёвый плащ, вставные клыки, кровь на белой рубашке, расстёгнутой на груди: полный комплект. Как ни странно, ему это даже шло. Он оглядел Конни с ног до головы и присвистнул:

— Тебя, кстати, потерял Тейлор.

— Ничего, пусть ещё немного поищет, — холодно сказала Констанс. — Ты чего-то хотел?

— Я… да. — Он кашлянул и провёл рукой по волосам, зализанным назад гелем. — Ты не видела Чеда?

— Чеда? — Конни смутилась. — Наверху его нет.

— Внизу тоже. — Карл вздохнул. — Вот же чёрт, ладно. Поищу во дворе, раз его здесь нет.

— Конечно, нет, — фыркнула Конни. — Под платьем я его не прячу.

— Могла бы и не уточнять, — шутливо отозвался Карл. — Под ним и не особо спрячешь.

Он снова оставил Конни одну, в глубокой задумчивости. Она прикрыла дверь и обняла себя за плечи. Куда девался Чед? Да мало ли. Он наверняка дымит где-нибудь в саду. Странно, что он согласился поехать на эту вечеринку. Чед не особо любит большие, шумные сходки. На них он всегда торчит где-нибудь на свежем воздухе, в одиночестве или в компании одного-двух человек, с которыми можно потрепаться про современное искусство, авторское кино или графику. Конни даже бровью бы не повела, пропади вот так Чед в любое другое время, но теперь…

Собравшись с духом, она сделала глубокий вдох, затем — выдох, и положила ладонь на дверную ручку, собираясь выйти в общий зал.

— Впереди ещё целая ночь, возьми себя в руки, — сказала она твёрдо и сделала первый шаг.

5

А хорошую ему продали травку.

Чед затянулся, выдохнул дым, полюбовался ночным небом. Хороший в этом году Хэллоуин. Самый настоящий, мрачный: погодка не балует, жутью тянет. То, что надо. В самый раз.

Что было кругом? Багровая и рыжая листва, кривые тыквы с вырезанными в них фонарями Джека в старом, неухоженном садике близ дома Конни, откуда была видна длинная, тёмная аллея. Одинокая улица, отрезанная от квартала в маленькой, тихонькой Смирне. И Луна, то выглядывавшая из-за чёрных туч, то появлявшаяся вновь. Чед посмотрел на далёкие дома, где в сыром ночном тумане зыбко дрожали редкие огоньки света в окнах. Неужели никто не отмечает здесь Хэллоуин? Парой часов раньше прошёл дождь, асфальт и земля под ногами были сырыми. Чед стоял близ старой, покосившейся беседки, облокотившись о перила. Он так и не решился присесть на мокрую скамейку. Крыша у беседки с одной стороны совсем прохудилась и отстала от металлического столбика, врытого в почву. С другой стороны с таких же столбов совсем слетели перила. Чед покачал головой и снова закурил. Здесь всё к чертям разваливается.

Не дом, а клоповник.

Кто-то подошёл к нему со спины, но Чед не обернулся. Он достал скрутку и молча протянул её, подумав, что это Мейсон.

— Я не курю, — холодно сказали ему, и Чед встрепенулся. — Привет, Чед.

— При… кхм. Добрый вечер, — смутился он.

Это был тот странный дядя Конни. Как его… Хэм? Хэнк? Чед его имени не помнил, а вот он, этот треклятый дядюшка, его, Чеда, оказывается, хорошо знал. Глядя на его массивную фигуру, он чувствовал себя немного не в своей тарелке. Какого чёрта он сюда пришёл?

— А вы тоже на вечеринку к Конни? — глупо спросил Чед.

— Да, — улыбнулся тот и оперся локтем о перила совсем рядом с ним. Другую руку он держал в кармане. Чед замялся, немного отодвинувшись. — А что?

Чед пожал плечами и стряхнул в траву пепел.

— Ничего такого. Просто интересно. — Не говорить же, что ему здесь, среди них, совершенно не место. А после того, что удалось заснять на камеру, стоять вот так с этим ублюдком и трепаться о том о сём было совсем не с руки. — Вас пригласила Конни?

— Да, — небрежно ответил Хэл и насмешливо вскинул брови. — С этим что, какие-то проблемы?

— Никаких проблем.

— Я тоже так думаю.

— Просто… вы без костюма, а это вечеринка ряженых, — заметил Чед, не удержавшись от шутки.

Хэл сгорбился, задумчиво глядя на пролесок, видневшийся совсем неподалёку. От дома до беседки идти было минуты три или немногим больше?

— Знаешь, все мы в каком-то смысле носим костюмы и маски, — произнёс он. — В том смысле, что притворяемся кем-то, кем подчас не являемся. Понимаешь ведь, верно?

— Как не понять. Стандартное клише для любого фильма ужасов, — отозвался Чед. — Там всё начинается с обмана, притворства и лжи.

— Верно. А почему ты вспомнил фильмы ужасов?

— Ночь сегодня такая. — Хмыкнул Чед и не сдержался, прибавив. — Уж извините, если они вам не по нутру. Я-то всё понимаю. Возраст и всякое такое.

— Нет, — вдруг сказал Хэл. — Тут, кстати, ты совсем не угадал.

Ремень, который он держал в кармане дублёнки накинутым на запястье, взметнулся вместе с рукой. Хэл молниеносно набросил кожаную петлю на шею Чеда, и очень неудачно острый язычок серебряной пряжки впился ему в кадык. Хэл одним движением затянул петлю так туго, что язычок вспорол кожу, и Чед, задыхаясь и обливаясь