Шрифт:
Закладка:
– Как ты сбежал?
– Из озера на поверхность ведет подземная река. В темноте сначала и не разглядишь… Мне оставалось только лечь на воду и ждать – течение само вынесло меня наружу. По воде я преодолел чуть ли не половину пути, а дальше меня встретили свои.
Они замолчали. Гульшан не вмешивалась в разговор, отошла в сторону и наблюдала.
– Дети целы? – спросил Векса.
Илий кивнул.
– Это главное, – кивнул наемник и поглядел доктора так, словно тот был фантомом. – Я видел, как пропустили грузовик, на котором ты приехал. Потом, после разговора с Графом, тебя увели. Я пытался разузнать, куда, но мне не говорили. По-настоящему я напрягся, когда узнал, что в лагере нет Каланчи. Кстати, он так и не вернулся – пошел по ягоды?
Илий заметил, что Гульшан положила руку на пояс, где у нее висел пистолет.
– Зачем ты вернулся, Векса? – спросил доктор, и сам удивился, как похолодел голос. – У меня нет контейнера с лекарством. И где он, я не знаю.
– Но он был у тебя?
– Был. Парень пошел искать нас и стащил его у полудницы.
Наемник медленно кивнул.
– Башковитый малый…
– А потом нам пришлось избавиться от контейнера, потому что полудницы нас преследовали.
– Угу.
Они вновь замолчали, на этот раз не глядя друг на друга.
– Ты мне веришь, Векса?
– Верю или не верю, это уже неважно. Графу больше не нужен препарат.
– Не нужен? Что изменилось за последний час?
– За последние пять минут. Все, доктор. Изменилось все.
Илий шагнул ему навстречу:
– Зачем ему были нужны хлоропиоиды, Векса? Он болен, да?
Гульшан задержала дыхание. Журчание реки в тишине будто сделалось громче. Векса задумчиво сплюнул, потер лысину:
– Много лет назад молодая жена Графа тяжело заболела. Говорят, все началось, когда она искупалась в холодной воде в жаркий день. Сначала она не могла удерживать маленькие предметы в руках, например, вдеть сережку в ухо. Потом стала ронять вилку, путать имена и, наконец, перестала ходить. Не знаю, как называется эта болезнь, но у нее были какие-то проблемы с мозгом. И холодная вода, как говорили некоторые врачи, послужила катализатором. Надо знать характер Графа – когда-то он считал, что нет такого препятствия, которое он не смог бы преодолеть. Он ездил по всему миру, искал лекарство. На статьи Клуге он наткнулся, когда уже потерял всякую надежду. Официального разрешения на эксперименты ему не дали. Но это его не остановило. В строительство лаборатории Граф вложил целое состояние. Но к тому моменту, когда препарат еще не был применен на людях, его жена неожиданно скончалась.
– Не понимаю, – нахмурился Илий. – Почему же тогда он продолжил разработки?
Векса странно посмотрел на доктора:
– У них была маленькая дочь. Ей исполнилось четыре, когда и у нее начали проявляться те же симптомы, что у матери. Выходит, холодная вода здесь ни при чем.
Илий молча подошел к перилам, оперся на них и поглядел вниз, на темные потоки.
– Теперь все ясно…
– Понимаешь, доктор, почему я остался с ним? Хотелось помочь его девочке.
Илий быстро повернулся к наемнику:
– Ты ведь знаешь, что от препарата ей стало бы еще хуже. Сначала она почувствовала бы себя здоровой, но после…
– Знаю, знаю. Но Граф как будто ослеп. Когда узнал, что случилось с пациентками из-за солнца, сказал, что его дочь будет жить в местах с искусственным освещением. По мне, так тоскливая жизнь для ребенка… Граф верил Клуге и готов был пойти на все, чтобы спасти ее. Не останавливался ни перед чем. На какие глупости, подвиги и жертвы мы готовы ради своих детей! Знакомое ощущение, а, доктор?
Илий устало опустил голову.
– Любым глупостям, подвигам и жертвам есть предел…
– Неужели? И когда же наступил твой?
Доктор ничего не ответил. Он сел на землю, оперся спиной о перила и закрыл глаза. Справа зазвучал сорванный голос Гульшан:
– Лекарство больше не нужно, это значит…
Векса поглядел вдаль, туда, где уже давным-давно исчезла колонна автомобилей, кивнул.
– Сегодня около часа ночи. Позвонил ее домашний врач. Граф уехал, как только узнал об этом. Всего один звонок из города – и годы усилий пропали даром.
– Даром? – мрачно переспросил Илий. – Люди еще долго будут вспоминать все, что здесь творилось.
– Цена за жизнь одного ребенка высока.
– Жизнь ребенка нельзя оценивать чужими жизнями.
Векса цыкнул.
– Может быть, и нельзя, но так уж вышло, что люди, которые пошли с тобой, тоже платили цену. Они могли погибнуть в любой момент. И тебе повезло, если они остались живы.
– Идти или не идти, это был наш выбор, – заспорила Гульшан.
– Ваш выбор? Ты думаешь, у наемника, которому платят, нет выбора?
Он резко шагнул вперед, девушка дернулась, но наемник всего лишь протянул Илию, сидящему на мосту, широкую ладонь.
– Прощай, доктор. Больше не теряй свою дочь.
Илий подал ему руку, крякнул, поднялся:
– Прощай, Векса. Спасибо тебе.
– За что?
– Так, ерунда. Ты всего пару раз спас мне жизнь. Но за это я, видимо, никогда не рассчитаюсь. За детей, Векса, за то, что ты все-таки помог найти их и спасти.
Наемник принялся разглядывать ботинки.
– За жизнь одного ребенка, – сказал он глухо, – не платят жизнью другого ребенка. Это моя правда.
Блеснула фикса, не золотая – серебряная в свете луны.
– Помнишь, доктор, я говорил, что у меня тоже есть дети?
– Да, «рассыпаны по миру».
– Ха! Хорошо, что я не знаю, кто из них сейчас чем занят, а то бы бегал по лесам и полям, как ты!
Наемник махнул рукой и пошел обратно к автомобилю. Илий покачнулся, оперся на перила.
– Эй, Векса!
– Что?
– У тебя еще есть время?
– Немного.
– А фонарь?
– Найдется и фонарь.
– Если пойдешь по тропинке через тот холм и войдешь в лес, то скоро наткнешься на двоих ваших, которые ушли по ягоды. Кажется, на них напал оборотень. Оба ранены и, скорее всего, сейчас пытаются прийти в себя. Забери их.
– Ты сказал вовремя, доктор. Завтра все мы уезжаем отсюда. В этих краях вы еще долго не увидите людей с оружием. Что-то еще?
– Да. Один из них хочет меня убить.
– Каланча… Вы еще легко отделались.
– Не так уж легко.
– Не беспокойся. Я прослежу, чтобы он покинул Адыгею вместе с нами. Но вечно следить за ним я не могу. Так что
