Шрифт:
Закладка:
Потом были и полька, и кадриль. Затем полячки учили кавалеров польским танцам. Было много шуток и смеху.
В перерыве Федор распорядился угостить музыкантов. Те польщенные, раскрасневшиеся, поддавали жару. Было заметно, что даже у молодого Ицыка в глазах стало меньше тоски.
Разошлись во втором часу. Кавалеры пошли провожать своих избранниц, крепко придерживая их за талии. Договорились на встречу в казарме на завтра, в 12–00.
9
К полдню дисциплинированные воины были на месте. Вчерашний вечер, да и наверняка бессонная ночь, оставили на их лицах свои следы. Но это были следы счастья, долгожданного блаженства, без постоянного ожидания разрывов снарядов, или пули в сердце. Офицеры пытались выглядеть серьезными, сосредоточенными. Но прогнать с полупьяных лиц блаженную улыбку им не удавалось. Олесь Шняга понимающе налил каждому по стаканчику «биндера» и поставил рядом дымящиеся кружки с обжигающим сладким чаем. Придя немного в себя, штабной Вадим попросил летчика:
— А ну, Петя, выйди глянь ка погоду. Можно лететь, или как?
Летчик вернулся через минуту.
— Или как, — отрапортовал он, запинаясь.
— Наблюдаем туман, склонный к усилению. Погода не предполагает полетов. Кагрич… Критич…
Он хотел добавить слово «категорически»! Но с третьей попытки заменил его на «совсем».
— Да и горючее под вопросом, — он с надеждой глянул на Федора.
Тот подтвердил:
— Наметки есть, но надо работать.
И отправил небесных пришельцев на сеновал, откуда через пять минут полились серенады двухголосого храпа.
Вылет состоялся еще через день. Туман. Бензин, хоть и «нашелся» с большим трудом, но нуждался, как пояснил пилот, в фильтрации и длительном отстое. Да и с местным женским населением пришлось еще поработать над искоренением мелкобуржуазных наклонностей.
* * *
Перед вылетом Гречишкин попросил у старшего лейтенанта список личного состава переправы и пообещал вернуться. Федор передал список и докладную в свой саперный батальон, майору Кутовому с изложением обстановки и просьбой определиться с их подразделением.
— Ты как, Петя, — спросил он пилота, — найдешь второй раз переправу?
— С закрытыми глазами и в любом тумане, — расплылся тот в широкой улыбке.
Друзья обнялись, солдаты дружно крутанули винт. Самолет резво попрыгал по кочкам и вскоре растаял в сером зимнем небе.
Оперативная сводка за 12 февраля 1945 года
В течение 12 февраля севернее и северо-западнее города БЫДГОЩ (БРОМБЕРГ) наши войска в результате наступательных боёв овладели городом ШВЕЦ, а также заняли более 120 других населённых пунктов, в том числе ГРОСС ЦАППЕЛЕН, ГАЦКИ, ШИРОСЛАВ, ЕНДЖЕЕВО, БЛОНДЗМИН, ЛЮБИВО, ЛИБЕНАУ, ДРАУСНИЦ, ПЛЕТЦИГ.
Среди убитых немецких солдат и офицеров найдены трупы командира 42-го немецкого армейского корпуса генерала пехоты РЕКНАГЕЛЯ, командира 56-го немецкого танкового корпуса генерала пехоты БЛОКА, командира 69-й немецкой пехотной дивизии генерал-лейтенанта РАЙНА, командира 72-й немецкой пехотной дивизии генерал-майора ХОНА, командира 78-й немецкой пехотной дивизии генерал-майора ГИРШФЕЛЬДА, командира 214-й немецкой пехотной дивизии генерал-лейтенанта КИРБАХА, командира 291-й немецкой пехотной дивизии генерал-майора ФИНГЕРА, командира 342-й немецкой пехотной дивизии генерал-лейтенанта НИККЕЛЯ.
* * *
На следующий день, на бойцов, ведущих разминирование на правом берегу Варты, вдоль дороги на Познань, выскочил отряд Войска Польского. Те не могли определиться с направлением. Саперы посоветовали им следовать на переправу. Там командир с картами, он знает обстановку.
На переправу подъехала легкая бронемашина, ее сопровождал «Студебеккер» с автоматчиками.
Старший лейтенант встретил их на правом берегу. Из бронемашины выскочил молоденький польский офицер с погонами капитана и представился:
— Капитан штаба командования Войска Польского Януш Новак. Выполняю личное распоряжение командующего Генерала дивизии Поплавского.
Федор представился тоже и спросил:
— Чем могу помочь польским братьям по оружию?
— У меня задача перехватить наступающий по последним данным в районе Рыдзыны наш Третий танковый корпус. Вручить пакет с предписанием. Лично командующему корпусом. Решил идти на Сьрем. Там переправиться через Варту. Далее на юго-запад.
— Прошу товарища капитана в штаб. Посмотрим карту, наметим маршрут.
Он напоил капитана чаем, и велел вынести большой чайник охране.
Расстелил на столе имеющуюся карту.
— На Сьрем идти смысла нет. Там мост взорван, не пройдете на левый берег. Парома тоже нет. Надо переправляться здесь. Пока это единственная переправа на Варте. И прямой путь на Рыдзыну.
Когда прощались, Федор спросил Януша, откуда у него чистый русский язык.
— Я из семьи дипломатов. Мы были в Москве в 39 м, когда началась война. Я ходил в советскую школу, даже в комсомол вступил, а потом пошел в общевойсковое училище. Когда образовалось Войско Польское, меня взяли в Штаб. Сначала переводчиком, хотя почти поголовно поляки знали русский. Потом вот стал одним из порученцев командующего.
— Счастливой дороги. Обратно двигай так же. Буду ждать в гости. В шинок с девчатами сходим. Танцевать любишь?
— Да какой пан не любит. Постараюсь.
* * *
Старший лейтенант наметил выезд в Познань через два дня. Проблемы со связью со своей частью и с нарывающей раной никуда не делись. В расположении всё было налажено. За себя он смело мог оставлять старшего после себя по званию сержанта Гайдамаку.
Но накануне выезда случилось ЧП, которое сдвинуло планы. Во время занятий со свободным от караула личным составом основами подрывного дела, Федор услышал какой — то шум со стороны переправы. Лошадиное ржанье, мужицкую ругань и неожиданный женский крик, переходящий в захлебывающийся визг.
Старший лейтенант выбежал из дома первым и увидел барахтающихся в воде у берега людей и лошадь, запряженную в какую — то легкую повозку. Первое, что он сделал, прыгнул в воду и подхватил на руки женщину. Она уже не кричала, голова ее с распущенными длинными черными волосами, закрывавшими лицо, то появлялась над водой, то опять скрывалась. За короткое время, женщина успевала схватить широко открытым ртом воздуха, но с каждым погружением это было всё труднее. С момента аварии до прибытия подмоги не прошло и пяти минут. Солдаты принялись спасать лошадь и кучера. Офицер подхватил на руки даму, выскочил на берег и помчался к недалекому дому Агнешки. Там, сообразил он, хоть и дальше бежать, зато в женском обществе легче оказать помощь. То, что это дама, и не простая, было видно по накидке отороченной богатым мехом, длинной бархатной юбке и оставшейся плавать в реке зимней теплой шляпе.
Дама откашлялась, обхватила Федора крепче за шею и задала сразу три вопроса по-русски:
— Вы офицер?
— Как вас зовут?
— Куда Вы меня тащите?
При этом продолжала отплевываться, кашлять и стучать зубами от холода.
— Потом представления, — буркнул Федор, — сначала согреться.
