Шрифт:
Закладка:
— Знаю, в последний год ничего нового не появлялось... — Люк уронил руки на микрофонную стойку и повис на ней. — Сначала не было нужды, а потом обстоятельства сложились так, что... — Он запнулся. — Неважно. — Тут же резко отмахнулся и тряхнул головой. — Мне просто понадобилось время и пинок, чтобы что-то написать.
Весь масштаб события медленно докатился до сознания. По коже побежали мурашки, и всё внутри заполнило неконтролируемое чувство гордости, несмотря на всю тяжесть, лежащую на душе. Люк. Написал. Песню. Всё-таки написал. Наконец-то. Хотя бы ради этого стоило явиться сюда сегодня.
— Новинка пока без названия, — продолжил он. Зажал на гитаре струны и как-то машинально дёрнул парочку. — Потом мы сделаем более качественную аранжировку, а сегодня будет просто пробное выступление в кругу друзей. Назовём её… — Он замолчал. Забросил руку за голову, взъерошил мокрые волосы.
На мгновение в зале стало тихо. Совсем тихо. Джеки машинально задержала дыхание.
— Назовём её «Джо и Лори», — негромко выронил Люк, но его низкий голос всё равно эхом отбился от стен. — Посвящается девушке, у которой веснушки даже на губах. Я украл её футболку, а она украла моё сраное сердце.
Ну прекрасно. Он уже кому-то посвящает новую песню. То есть не даст времени даже сжиться с этой мыслью и…
…По спине прошла ледяная лавина. В ушах зазвенело, тело перетряхнуло. Джеки впилась ногтями в ладони.
Что?
Что он сказал?!
— Люк! Люк! — из толпы вдруг прозвучал женский вопль. — У меня тоже есть веснушки! Хочешь посмотреть?
По залу прокатился низкий, утробный смешок. Упал вниз живота и поджёг бабочкам крылья.
— Хорошая попытка, но не хочу. — Люк опустил голову и переключил ногой кнопки на гитарном процессоре. — Таких веснушек больше ни у кого нет, — бросил в микрофон и пристроил руки на гитаре.
Мир вокруг померк. Боковое зрение ещё кое-как уловило, что Тесса вскочила с коленей Уинстона и повисла на столешнице, но картинка смазалась. Остались только длинная худощавая фигура на сцене и звон в ушах. Это же совпадение? Или какая-то ошибка? А может, очень злая шутка?
Но вот по залу поплыли первые аккорды, началось минорное вступление. Публика затихла и затаила дыхание.
— Это же твоя футболка, да? — шипящий голос Тессы пробился сквозь вату. — У тебя была такая же панда. Ты в ней раньше спала и мыла полы.
Джеки снова вздрогнула. Рука как-то сама собой поднялась, и пальцы прошли по губам. Ведь футболка сразу показалась знакомой. Ведь показалась же… Девицы за соседним столом снова синхронно повернулись и округлили глаза. И тут закончилось вступление. Глубокий баритон медленно, тягуче прокатился по залу:
— «Вопросы без ответов. Удар по тормозам. «Не трогай меня больше», — сказали её глаза…»
Хриплые ноты пробили солнечное сплетение. На всё стало плевать. Джеки зажала рот ладонью и не моргая уставилась на Люка. Его волосы опять завесили лицо, но слова куплета о боли и расставании, как края бумаги, прошлись по самому сердцу и оставили на нём царапины. Красивые слова. Тяжелые, но красивые.
И это не может быть правдой. Просто не может. Джеки беспомощно нашла взглядом Тессу. Та тоже зажала рот рукой, в глазах блеснули слёзы. Двум людям показалось одно и то же? Это ведь галлюцинации?
Куплет закончился, и гитара зазвучала жестче и агрессивнее. Голос хрипло взмыл из нижних октав и отбился от стен.
— «Мы с ней будто Джо и Лори были рядом всю жизнь. Но теперь её огонь поджигает угли моей души…»
Воздух окончательно закончился в лёгких. Джеки жадно, судорожно вдохнула.
— «Она ведьма: задыхаюсь, растворяюсь рядом с ней. Но ей не стать моей. — Люк прихлопнул струны, и на мгновение наступила пауза. — Не стать моей…» — глухо повторил он и отступил от микрофона.
Отрешенный, потерянный. Совершенно непривычный Люк. Он в одиночестве заиграл проигрыш, не глядя в зал. Закачал головой в такт минорных нот, будто остался один на один со всей тяжестью, давящей ему на грудь.
Рядом пошевелилась Тесса.
— Я сейчас заплачу. — Она резко потёрла нос кулаком. — Это так мило, что я точно буду реветь.
Проигрыш оборвался, Люк сделал широкий шаг к микрофону и запел второй куплет. Так же хрипло и надломленно, как первый, про непонимание, фрэндзону и холодный дождь, стекающий по лицу. Джеки прижала ладони к горящим щекам, боясь даже моргнуть. Сердце уже почти пробило рёбра, мурашки на теле перешли в настоящий лихорадочный озноб.
Говнюк. Какой же говнюк. Сколько он носил это в себе? День? Неделю? И ничего не сказал, мать его! Он заставил мучиться не только себя, но и её. Либо молчал, либо стебался и ни разу не попробовал поговорить серьезно! Какого черта? Почему?! Или он пытался, но она сама не замечала?
Как можно было не заметить?!
Последние слова куплета стали громче, будто подготавливая слушателя, что сейчас будет взрыв. Остальные участники группы, которые до этого тихо ушли в тень, вдруг оживились. Отрезвляюще зазвучала нарастающая барабанная дробь, вступили бас и вторая гитара. Люк ногой переключил кнопки на процессоре, и низкий хрип снова рванул вверх.
— «Мы с ней будто Джо и Лори: были рядом всю жизнь! — заорал он, высвобождая всю накопленную боль. — Словно смерч она пробила баррикады моей души…»
Тесса вдруг вскочила на ноги и схватила Джеки за рукав косухи.
— Пойдём, — её голос прорвался сквозь музыку и хриплый скрим.
Джеки вынырнула из воды, сомкнувшейся над головой.
— Куда?
— К нему. — Тесса потянула за рукав, и Джеки с трудом поднялась на ноги.
Куда?! Она прикалывается?!
— Перестань! — Джеки вросла ногами в пол. — А если это не про меня?
— Серьёзно?! — Тесса выпучила глаза и потянула сильнее. — Нет, ты серьезно?! Вы всю жизнь знакомы, ты огненная, в веснушках, и на нём твоя майка! Ты его «Джо»! — она выплюнула эти слова прямо ей в лицо. Тут же перевела взгляд на Уинстона и мотнула головой в сторону сцены. — Милый, помоги дотолкать её до моего придурочного брата!
Вот дерьмо. Дерьмо, дерьмо! Черчилль поднялся с дивана и подхватил Джеки под локоть.
— Прости, — буркнул, не глядя на неё, и легко спустил с возвышенности, на которой пристроились столики.
Прямо в толпу.
Тахикардия зашкалила.
