Я собирался заехать и на хутор мельника, но решил, что вряд ли там видели Эдну или хотя бы слыхали её собак. Да и Антуан Демойн не стал бы туда заезжать. А если и заезжал, то мне некого будет спросить там.

Когда солнце почти добралось до зенита, впереди уже ясно просматривались очертания Алвинии, Города Четырёх Дубов. Я предпочёл бы не въезжать в город, но мне нужно было нагнать Антуана и отыскать девушку. Именно в этом порядке.

Я больше не надевал петли на рукоять моего меча. Эдна умела ходить куда быстрее, чем могло казаться; Антуан же из-за особенностей кольца с камнем лишённый возможности передвигаться ночью, выигрывал у меня часа три, не более. Он мог быть ещё в городе.

Об Алвинии, Городе Четырёх Дубов, я знал немногое. Примыкающий своими северными окраинами к массиву Ингвальдских лесов, он был довольно хорошо укреплён, хотя и не так сильно, как большой, с замками и каменными улицами, злосчастный Лаг.

И когда мой конь рысью подъехал к открытым городским воротам, я был удивлён присутствием двух вооружённых стражников, стерегущих въезд. Не скажу, чтобы приятно удивлён.

Лица у них были типичные для стражи, и я подумал, что уже увидел два местных дуба из четырёх.

Стражники опирались на тяжёлые копья, острия которых глядели вверх. Древки были перевязаны бледно-зелёными стягами, с изображением четырёх кружков тёмно-зелёного цвета, образующих квадрат. Как я понял, это были Четыре Дуба. За спинами стражи, на каменной приступке, зелёной от мха, сидел паренёк лет тринадцати и грыз яблоко.

— Приветствие каждому, кто въезжает в Алвинию; — без излишней эмоциональности произнёс левый стражник, не отрывая копья от земли, хотя по этикету вроде бы должен был. — Для удобства сообщи нам своё имя, имя своего коня и своего меча, путник, чтобы тебя с почётом проводили через Северные ворота, если ты решишь ехать дальше, и пожелали счастливой дороги здесь, на Южных, если ты решишь вернуться.

Правый стражник, моложе, едва заметно напрягся. Видно, бывали случаи.

Ну что ж, успокоим стражу. Я назвал имя, которое не носил, окрестил Людоеда короткой кличкой, которую берёг на такие случаи (он недовольно косился на меня, но ведь я заботился и о его безопасности тоже); меч же свой я не назвал никак, вообще не затронул этого вопроса.

Стражники расслабились и почти синхронно кивнули.

— Удачи в нашем городе, путник, — сказал левый. — И постарайся вести себя так, чтобы после о твоём пребывании в Алвинии не слагали песен — ни добрых, ни худых.

Он обернулся к пареньку и махнул рукой. Тот вздохнул, кивнул, поднялся, бросил огрызок через стену и быстро рванул в город, сверкая босыми пятками. Я понял, что это был местный посыльный заставы. В обязанности таких входило сидеть у городских ворот, и если в город въезжал кто-то значимый, то узнать его имя и прочие сведения, какие полагалось по традиции узнавать в данном городе. А потом бежать через город на противоположный выезд и тамошней страже эти данные сообщать. Так в городах контролировалось прибытие-отбытие и транзит проезжих. Обычно с ростом городов эта практика прекратилась, но кое-где этот обычай ещё действовал.

Парень скрылся из виду. Вряд ли он теперь будет сидеть на северных воротах, пока кто-нибудь не въедет в город с той стороны — здесь с Севера редко кто ехал, чаще на Север.

— Прежде чем я отъеду, — я придержал поводья шагнувшего было коня; — ответьте мне, если сможете, на один вопрос.

Где-то вдалеке крикнул ворон.

— Какой вопрос, путник? — стражник помоложе вопросительно взглянул на меня из-под бровей, снова покрепче сжав копьё. То, что он не расслабился, это хорошо, а вот то, что не сумел этого скрыть — не очень. Ничего, выучится. Алвиния, вроде, спокойный город. Хоть и лежит по дороге на Север. А Север жесток.

Эдна уходила на Север, значительно быстрее, чем могло показаться. И за нею следовали теперь уже две погони.

— Не въезжал ли в город мужчина на гнедом коне, именующий себя Антуаном, бароном Демойном; или же бароном Мелгели?

— Если ты бывал в других городах этой местности, скажем, южнее, — левый стражник опёрся на копьё и устало посмотрел мне в глаза, — то должен знать, путник, что городская стража не вправе отвечать на такие вопросы.

Он повёл плечами, мол, сам понимаешь; и я тронул коня.

Проехав чуть дальше них, я обернулся и спросил:

— Тогда, конечно, про девушку, что шла этой дорогой в окружении стаи собак, вы тоже не скажете мне ничего?

Они изменились в лицах, и Людоед встал.

— Дева… Она шла здесь, и, да, с нею десяток собак; а потом она вроде… ну… — стражник явно не находил слов, но я не винил его. Скорее понимал. — Она вроде оказалась ближе, чем должна была… Ближе, чем могла, по моему. — Он помолчал, глядя на меня, словно ждал каких-нибудь объяснений. Я молчал.

— Она подошла к нам в мареве, что стояло в жару над дорогой, — продолжил он наконец; — поздоровалась, а потом… Как-то оказалась гораздо дальше в городе, чем должна была… А имени мы её не вспомнили, хотя она и назвала его нам.

— Нас мороз продрал по коже, — понизив зачем-то голос, признался мне правый стражник, и опустил наконец копьё. Вот это их и губит: доверительность.

— Но она покинула город, вчера, — сказал левый. Он копья не опускал. — Кто это была?

— Эдна Собачница, девушка, владеющая волшебством, — сказал я. — Таких, как она, в Риддингальте называют волшанками, и на Праздник Сорока Повешенных кидают в них камнями.

Правый стражник кивнул.

— Ну так что насчёт Демойна? — спросил я, трогая Людоеда вновь.

— Спросите на дворе «В Тенях» — ответил старший из стражи, и я, отвернувшись, пустил коня в рысь.

Глава 2

Алвиния, с улицами бревенчатых и каменных домов, ничего интересного собой не являла. Не доезжая до центра, от лавки, торговавшей ободами и колёсами, я увидел группу из четырёх деревьев, зимних дубов; огромных, верно, в шесть обхватов каждый, растущих в окружении кустарника в центре большой зелёной площади. Дубы впечатляли.

Ближе ко мне, в тени гораздо меньших, но весьма почтенных деревьев, по левой стороне дороги, стояло двухэтажное здание. На тополе у коновязи, на нависающей ветви, виднелась вывеска. Это был постоялый двор, тот самый, о котором говорила стража; видно, самый большой в Алвинии.

У коновязи было достаточно коней, в том числе и гнедые. Я ни у кого