Не обнадеживаясь этим, я продолжала пристально следить за тем, что происходит вокруг. Может, появление эльфа всего лишь случайность, однако Хьятви наверняка припас какой-нибудь неприятный сюрприз на случай проигрыша. Должна же и я внести лепту в защиту нашего общего с Ингваром счастливого будущего, да?

Если, конечно, он победит. Пожалуйста, милый мой, победи…

По толпе прокатился вздох — это Хьятви каким-то образом сломал Ингвару щит. Тот был вынужден бросить ставший бесполезным кусок дерева и врезал брату стальной перчаткой по лицу. По забралу, вернее, но с такой мощью, что оно прогнулось, а сам Хьятви повалился на доски палубы. К моему огромному сожалению, он слишком быстро вскочил, чтобы Ингвар успел его прикончить, и бой разгорелся вновь.

Противники уже изрядно устали, в защите обоих теперь хватало слабых мест. Сражению оставались считаные минуты, а то и мгновения. Мне следовало хотя бы примерно понять, откуда может быть нанесен удар, и прикрыть Ингвара. А мой взгляд бегал по кораблю, не находя ни единой зацепки.

Усилием воли я отвлеклась от нового витка боя и заставила себя мыслить, как Хьятви. Этот человек — подлец, он предпочитал присылать убийц тайно, по ночам, и целыми отрядами, чтобы исключить возможность поражения. И он страшно дорожит своей властью, статусом наследника конунга. Станет ли Хьятви дожидаться проигрыша в священном бою? Нет. Он устроит так, что грязную работу за него выполнит кто-то другой, кто не боится проклятия морской богини.

В первых рядах зрителей произошло какое-то шевеление. Словно кто-то расталкивал людей, пытаясь выбрать более удобную позицию. Однако того, кто устроил волнения, скрывали головы высоких северян. Это значило, что он невысок ростом. Ровирец?

В просвете мелькнули темные кучерявые волосы с сильной проседью. Я не ошиблась, предположив национальность. Но ровирцев на корабле можно было пересчитать по пальцам одной руки — сюда пропустили только сослуживцев Ингвара, и все их было хорошо видно. Сознательно или нет, они занимали стратегически выгодные места. Рядом с ними всегда оставалось свободное пространство, будто представители двух народов чувствовали напряжение рядом друг с другом и, как магниты с одинаковым полюсом, взаимно отталкивались. Этого же, судя по всему, северяне хорошо знали, потому что пропускали вперед, почти не переругиваясь с ним. Да и не помнила я, чтобы в отряде шпионов был кто-то настолько седой. Вдобавок что-то болезненно знакомое было в его движениях…

От внезапной догадки меня прошибло потом.

Дайш сотрудничал с Хьятви, подсказав его наемникам, как найти Ингвара — повесив на меня колдовской маячок. Дайш мог заниматься всем этим и сам, но наверняка он подключал к делу помощника. А был всего один человек, который знал ровно столько же, сколько его хозяин.

Эно. Чистокровный ровирец, уже немолодой человек, который тем не менее владел ножевым боем. Для неприметного слуги, которого никто не принимает всерьез, всадить Ингвару кинжал в бок будет проще простого, и его уж точно не обеспокоит месть Матери драккаров.

Как нарочно, в этот миг Эно пропал из виду. Я вытянула шею, высматривая его среди плечистых северян, но тот как в воду канул, хотя уже подобрался к первым, особенно плотно стоящим рядам.

Где же он? Когда собирается атаковать? И как я могла о нем забыть?

Хотя на последний вопрос как раз таки ответить было легче всего. Когда отряд королевских шпионов взял убежище Дайша, всех, кто находился в здании, включая слуг, схватили и посадили в темницу ждать суда, который определил бы их виновность или невиновность. Я пропустила штурм и не видела, кого шпионы забрали с собой, но наивно решила, что Эно, крайне редко покидающий господский дом, тоже отправился в тюрьму. Только ведь его могло и не быть в убежище, если он в отсутствие хозяина заправлял его делами. А спрятаться на корабле у Хьятви — отличная идея. Людям короля пришлось бы пройти маленький бюрократический ад и, возможно, нарваться на международный скандал, если бы они захотели обыскать суда, принадлежащие сыну конунга Артенната.

Бой в круге подходил к концу. Ингвар явно брал верх, но облегчения я пока не испытывала. Вот Хьятви снова, тяжело дыша, рухнул на палубу, но вскочить так же стремительно, как раньше, уже не смог. Ингвар занес меч…

В первый ряд зрителей неожиданно протиснулась худая фигура. Смуглая кожа и темные волосы, невзирая на обилие седины, хорошо выделялись среди северян. Эно тоже поднял руку. На ярком полуденном солнце сверкнула мизерикордия — кинжал с длинным и узким трехгранным клинком, идеально подходившим для того, чтобы пробить любые доспехи и нанести смертельную рану.

Ублюдок собирался напасть сзади. Ингвар был занят сопротивляющимся из последних сил Хьятви и никак не мог увидеть, что к нему приближается опасность. Один из старейшин заметил, глаза расширились, рот начал открываться для крика — но сделать он ничего бы не успел. Эно был слишком быстр.

Хорошо, что ко всему этому была готова я.

Воздушная волна обрушилась на мужчину, когда лезвие было в сантиметре от границы круга. Эно вскрикнул. Его швырнуло назад — на другого ровирца, который крепко схватил слугу и приставил к его горлу кинжал. Отпрянувшие северяне наконец-то сообразили, что священный бой чуть не был испорчен, и с ревом подступили к Эно, но второй ровирец предупреждающе поднял свободную руку — и в ней тоже оказался кинжал.

— Спокойнее! Я держу его. Хотя содержимое кошелька этого человека и — ничуть не меньше — его мотивы меня волнуют точно так же, как и вас. Давайте-ка посмотрим, что там…

Эно дернулся, но у схватившего его мужчины были крепкие руки. Он сильнее надавил лезвием на шею слуги, и у того под рубашку потекла струйка крови. Это подействовало лучше любого успокоительного. Побледнев, Эно застыл, а незнакомец надрезал его тугой кошелек. Оттуда на палубу со звоном посыпались серебряные монеты артеннатской чеканки. И еще — перстень.

— Как интересно, — с усмешкой произнес мужчина. — А не это ли кольцо всего час назад было на пальце Хьятви Одноглазого?

У северян вокруг помрачнели лица. Там стояли не приближенные Хьятви, а простые моряки, которые тем не менее умели складывать два и два, и сделанный вывод им крайне не понравился. Старший сын конунга, может, и был их командиром, но подкупить ровирца, который бы нарушил ход священного боя, — это в их понимании оставалось далеко за гранью допустимого.

Эно снова дернулся, но второй ровирец легко его удержал.

— Лучше тебе не