расширить и усилить переломный «Договор о частичном запрещении испытаний ядерного оружия» 1963 года. СТВТ обязывает подписантов «не производить», «запретить и не допускать», а также «воздерживаться от инициирования, поощрения или любого вида участия в проведении» «любых испытательных взрывов ядерного оружия или любых других ядерных взрывов». Он выглядит исчерпывающе, особенно с учетом фразы о «любых других ядерных взрывах». Но это запрещение испытаний оружия, а не самого оружия. СТВТ сосредоточивается на мониторинге, инспекции на местах и верификации, а здесь есть несколько широких лазеек. Одна из них связана с самим термином «взрыв». Подготовка к взрыву полностью разрешена, лишь бы только не было самого взрыва, но ядерные эксперименты вовсе не обязательно ведут к взрыву. Другая брешь в том, что согласно часто упоминаемой статье 51 Хартии ООН использование оружия для целей самозащиты вполне обоснованно («неотъемлемое право индивидуальной или коллективной самозащиты в случае вооруженного нападения»), поэтому использование «оборонительного» ядерного оружия не запрещено договором СТВТ в явном виде. Третья лазейка заключается в том, что страны совершенно свободны накапливать большие ядерные арсеналы и многие это делают. Во всяком случае, для того чтобы СТВТ мог стать основным принципом международного права, сорок четыре конкретных государства должны его не только подписать, но и ратифицировать; из этих сорока четырех три его пока не подписали, а еще пять – включая Соединенные Штаты и Китай – подписали, но не ратифицировали[437].

По сравнению с СТВТ «Договор о космосе» пользуется более широкой поддержкой: его ратифицировали или подтвердили свою поддержку эквивалентным ратификации процессом более сотни стран, а еще более двадцати подписали, но не ратифицировали. Может, это отчасти потому, что всем кажется: оружие массового уничтожения, которое постоянно вращается вокруг Земли и ее обитателей на высоте тысяч миль, во много раз опаснее, чем такое же оружие, размещенное на земной поверхности?

Политических путей движения вперед в этом вопросе немного. Мы можем только продолжать дипломатические усилия – при непрекращающихся военной эскалации, общественных протестах, случаях реального насилия, в состоянии постоянного парализующего страха. Все это было в целом предугадано 70 лет назад в Меморандуме NSC 68, о котором уже говорилось выше.

Дипломатия – это санкционированный государством и тщательно обдуманный вид переговоров. С его помощью можно общаться с противниками, соперниками, соседями, жуликами и бандитами. Как сказал историк Восточной Азии Брюс Камингс, «Это не то, чем вы занимаетесь с друзьями». Если бы все люди думали и чувствовали одно и то же, верили бы в одно и то же и каждый хотел бы точно того же, что и любой другой, если бы индивидуальные, корпоративные и национальные интересы всегда полностью совпадали, если бы приоритеты никогда не менялись, если бы не существовало конфликтов интересов или жажды власти, тогда дипломатия была бы необязательна. Но когда назревает конфликт, необходимость выжить требует продолжающихся десятилетиями, то прекращающихся, то снова возобновляющихся дипломатических усилий, даже если их успех выглядит эпизодическим и случайным, а результаты сводятся к чуть большему, чем несколько кратковременных прекращений огня или незначительное уменьшение количества оружия на орбите.

___________________

В 1935 году популярнейший писатель Синклер Льюис написал роман-антиутопию «У нас это невозможно», описав президентские выборы в США в 1936 году – выборы, которые превращают государство в репрессивную, полностью милитаризованную диктатуру. Большинство персонажей Льюиса – узколобые и фанатичные «истинные американцы» из глубинки. В самом начале романа читатель знакомится с бригадным генералом в отставке Гербертом Эджвейзом, который весенним вечером за полгода до выборов произносит послеобеденный спич на празднике в Ротари-клубе городка Форт Бьюла, штат Вермонт. Тема его речи: «Мир через оборону».

«Впервые в мировой истории, – провозглашает генерал Эджвейз, – великая нация должна все больше и больше вооружаться, не для завоеваний – не из чувства зависти – не для войны – а для мира!» Однако, понуждаемый другой ораторшей, неутомимой «дочерью американской революции», «признаться по чести», что «может быть, война была бы неплохим средством», генерал отвечает ей:

Лучше уж я признаюсь: хотя я ненавижу войну но есть вещи и похуже. Ах, друзья мои, гораздо хуже! Это состояние так называемого мира, когда рабочие организации заражены, словно чумными микробами, безумными идеями анархической красной России! Состояние «мира», когда университетские профессора, журналисты и видные писатели тайно распространяют все те же возмутительные обвинения против Великой старой конституции! Состояние «мира», когда одурманенный этим духовным ядом народ стал слабохарактерным, трусливым, жадным, не знающим воинской гордости! Нет, такой «мир» гораздо хуже самой ужасной войны!

… Чего мне действительно хочется, так это чтобы мы выступили и сказали всему миру: «Вот что, ребята, – никаких оглядок на мораль! Мы – сила, а сильный всегда прав!»[438]

Тогда, в 1935 году, «сила» была гораздо менее сильной, чем сейчас. В ее распоряжении находилось меньше оружия, и оно было не таким разрушительным, как теперь. Сегодня у нас есть и охваченные манией величия мегаломаны и мега-оружие. Мы избрали правителей, которые исповедуют принцип «Мир – силой» и говорят о том, как важно «использовать все свои козыри».

Но, к счастью, у нас есть и звездопроходцы из многих стран, которые по много месяцев живут бок о бок на Международной космической станции, занимаясь исследованиями в области биологии, химии, медицины, астрофизики и демонстрируя, что мир может достигаться не при помощи силы, а через общение и сотрудничество. Космическая станция – их маленький мир.

В отличие от своих современников, живущих на Земле, они не могут в любую минуту покинуть свое жилище. Когда они смотрят на Землю, она совершенно не похожа на разделенный на разноцветные лоскутки стран школьный глобус. Все, что они видят, – синие пространства океанов, зеленые и коричневатые участки суши, белые массы облаков и льда – единый, неделимый мир, пока что единственное пристанище человечества.

Некоторые, возможно, сейчас ждут возможности колонизировать Марс. Но вряд ли это случится завтра. А пока давайте представим, что мы все астронавты – ведь, если думать о нас в масштабах Галактики, не говоря уж обо всей Вселенной, так оно и есть.

8. Власть над космосом

Власть – это способность достигать определенной цели. Ее источники, внешние атрибуты, злоупотребление ею, ее соблазны известны всем. Иногда власть сама по себе является целью. «Власть не средство; она – цель» – так в знаменитом романе-антиутопии Джорджа Оруэлла «1984» говорит идеолог Внутренней Партии своему пленнику, бывшему профессиональному исказителю информации в Министерстве правды, который начал проявлять опасную приверженность фактам. «Цель репрессий – репрессии. Цель пытки – пытка. Цель власти – власть»[439].

Чем бы еще ни могла оказаться власть, в ней нет ничего таинственного. А в космосе, конечно, есть. Его огромность сопротивляется измерению и пониманию. Большинство его движущих