Шрифт:
Закладка:
- Ну, - поинтересовалась художница у Бэйтса, продолжая работать над картинкой в зеркале, - это ли не Малаэрагот вживую?
Дворф не шевелился, не издавал ни звука, но и не спал. Нет, он сидел на своём месте, наблюдая за женщиной, а его лицо становилось тем краснее, чем она была ближе к завершению рисунка. Видя его злобную гримасу, Никс и Сильвер понимали, что их товарищ проиграл спор, но подмигнули друг другу, будучи уверенными в том, что тот найдёт способ увильнуть от расплаты.
- Не вживую, - сказал дворф после долгой, очень долгой паузы. – Я старый дворф, и я знаю, что я знаю. Меня не проведёт какая-то там женщина.
Толпа неодобрительно зароптала.
- Но это отличная картина, - возразил Никс, - кажется даже, что он дышит!
- Всё же, - добавил Сильвер ради хохмы, - дворф не соврал. Что не так с рисунком, Баджер?
- У дракона были глаза, - указал тот на пустые дыры в голове дракона, туда, куда Петра не нанесла ни единого мазка на белую штукатурку. – Если бы она и правда видела его, то знала бы, какого цвета его буркала.
- Зелёные, точно незрелые сливы – когда он спокоен; сверкающие, как летняя молния – когда рассержен, - ответила Петра.
- Покажи! – требовал дворф.
- Лучше не стоит, - отрезала Петра, собирая краски и кисти, за исключением самой маленькой, с золотистыми волосками. – Лучше, если ты заплатишь, как и обещал, и оставишь Малаэрагота в таком виде. Без глаз. Старый вирм не любит, когда кто-то за ним подглядывает. А я, - добавил она сердитым голосом, - не люблю, когда кто-то пытается соскочить со сделки.
- Если сможешь завершить рисунок правильно, - упрямился Бэйтс, - я заплачу. Но до того не дам ни пенни, и уж тем более не отдам кубок. Вы согласны, парни?
- Нуу, - протянул Никс, почувствовав покалывание в большом пальце ноги – там, куда его до кости укусил детёныш красного дракона. – Думаю, девица справилась на отлично. Это точно не простой синий. Совершенно точно сапфировый, и кто скажет, что это не Малаэрагот.
- Я! – заорал Бэйтс. – Я – последний живущий из тех, кто видел этого дракона, и только я знаю, какие у него глаза!
Сильвер, будучи любителем различного рода заварух, встал на сторону дворфа:
- Незаконченное полотно – как незавершённый рассказ. Мы никогда не отдавали кубок тем, кто не дарил нам достойного финала. Варни, что скажешь?
В этот момент Варни допустил очередную ошибку, ответив:
- Скажу, что судьи здесь вы. Если скажете, что она не заслуживает кубка, он вместе с монетами остаётся здесь. Ни единой пуговицы для леди. А ты, Петра-художница, должна мне за напитки и яйца с водой для красок.
Петра стала такой же красной, как Бэйтс.
- Будь по-вашему, - процедила она, достаточно громко, чтобы Никс услышал это и впоследствии вспоминал. – Я предупредила. Но это ваша стена. И ваши жизни.
Она схватила крохотную золотистую кисточку и вытащила обмотанную шёлком баночку из бокового кармана сумки. Открутив крышку из слоновой кости, окунула инструмент внутрь. Что-то заблестело на кончике кисти, но никто не мог сказать, какого цвета была краска. Быстрыми, искусными движениями Петра написала драконьи глаза.
И они были прекрасными, переливчатыми как жемчужины, и зеленоватыми точно молодые сливы; они поблёскивали в бледном зимнем свете, пробивавшемся через щели в ставнях. Из-за игры света и тени на морде дракона глаза казались живыми, подумал Варни.
- Награду я забираю, - заявила художница, схватила кубок со стойки и высыпала монеты и пуговицы в походный мешок. Произносила она эти слова, уже направляясь к двери.
Ко всеобщему удивлению, Бэйтс не возражал. Дворф громко и протяжно выдохнул.
- Мда, - сказал он. – Это Малаэрагот! – затем добавил, недовольно и упрямо: - Но он не очень похож! Настоящий был гораздо уродливее.
Услышав своё имя, нарисованный дракон моргнул и напряжённо уставился в нарисованное же зеркало, плававшее в воздухе перед ним. Варни тоже уставился. Он увидел, как толпа в отражении поворачивается, толкается, движется волной смешанных красок, отшатываясь от неистового взгляда дракона.
Варни увидел, как его собственная нарисованная челюсть отвисает от удивления. Его нарисованная жена бросилась к нему. И тут он почувствовал, как миссис Варни крепко схватила его за руку.
- Беги, старый дурак, беги! – взвизгнула она.
На стене, Малаэрагот ощерил длинные, блестящие клыки.
- Он шевельнулся! – вскричал Никс, бросившись окну и вцепившись в створку – годы охоты за рептилиями придали ему скорости перед лицом возможной опасности.
Сильвер не отставал.
- Нет, - возразил Баджер Бэйтс, упрямясь и споря до последнего, - он не может шевелиться. Это всего лишь рисунок.
Дворф ещё не закончил говорить, а дракон отлепился от стены, оставив за собой зияющие дыры в штукатурке. Камни и осколки полетели в кричащую, спасающуюся бегством толпу. Варни затолкал свою миссис за тяжёлую деревянную стойку и навалился сверху.
- Уфф, - выдавила миссис Варни.
- Ш-ш-ш! – зашипел трактирщик Варни.
Картина медленно осыпалась, словно плотина перед напором бушующей воды. Штукатурка и кирпичи, залитые радугой различных красок, покатились по полу.
Столы и стулья ломались как прутики под огромным весом чудища, пока он выползал в зал. Потолочные балки треснули, когда Малаэрагот рывком высвободил хвост и поднялся в полный рост. Дракон взревел, и невидимая волна пронеслась сквозь толпу словно буря через стаю птиц. От чистой мощи его рёва выгнулись оставшиеся стены, и повыбивало все створки. Никс и Сильвер выпрыгнули в окно и побежали со всех сил, не останавливаясь до тех пор, пока не достигли конца города.
Но Баджер Бэйтс стоял, не двигаясь, пригвождённый к месту потрясением от вида сапфирового дракона и яростью от осознания того факта, что он не являлся последним живым существом, лицезревшим легендарный гнев легендарного создания.
И тут Малаэрагот упал на дворфа, сокрушив того под своей сапфировой чешуёй. Затем поднялся со своей жертвы, ещё раз взревел и исчез так же внезапно, как и появился.
Когда осела пыль от разрушения северной стены и последующего падения крыши «Дракона Добитого», Варни с женой выползли из укрытия под стойкой и начали осматривать руины таверны.
Получив заверения в том, что сапфировый дракон пропал, Никс и Сильвер,
