– У тебя всё в шоко… – начала я, собираясь сказать «в шоколаде», но вместо этого крикнула: – Шляпе!

Ветер сорвал шляпу у меня с головы и, пронеся её по воздуху прямо к воде, опустил на волны.

– Что ж… – сказала я без особого сожаления, – ничего не поделаешь.

Но Ной, видимо, был другого мнения. Он мгновенно скинул кроссовки и стянул через голову свитер.

– Но ты ведь не хочешь… – только и успела сказать я, как он вдруг прямо в джинсах и футболке бросился в воду.

Когда он коснулся воды, то вздрогнул, будто не ожидая такого холода – всё-таки на родине он привык к более комфортным температурам, – но не отказался от своей затеи, а после минутного замешательства стал с поразительной скоростью размахивать руками, пробираясь по волнам. Я потрясённо смотрела, как он гонит шляпу к берегу.

– Ничего себе, чего это ты? – спросила я.

– Ты ведь сказала, это одна из твоих любимых вещей.

– Ну да… в топ пятидесяти в моём гардеробе точно входит, – промямлила я.

Ной повёл себя как герой романа с ямочками на щеках. Ради старой шляпы! Но стоило немного задуматься, как становилось ясно: шляпа была только предлогом.

– Ты, наверное, занимаешься плаванием? – спросила я и, кажется, попала в точку.

Я решила, что Ной просто не упустил возможности похвастаться своим умением плавать. Но почему он поплыл в майке и джинсах – это оставалось для меня загадкой.

– Да, я даже состоял в команде по плаванию, – ответил он, надевая толстовку поверх мокрой футболки. – Но отец забрал меня из школы, так что из команды я выхожу.

– Почему он так решил? – спросила я, на ответ особо не рассчитывая.

Взгляд Ноя не выражал никаких эмоций, его лицо было практически каменным. Но, к моему удивлению, он вдруг сказал:

– На меня было слишком много жалоб, и папе приходилось прерывать командировки из-за проблем со мной.

– Например?

Ной пожал плечами:

– Ничего особенного. То прогуляю тренировку, то меня побьют… Ну, ты понимаешь.

– Конечно, – кивнула я, как будто что-то в этом соображала. Но невозможно узнать о таких вещах, учась дома за обеденным столом. Да и с кем мне тут было драться? Единственным жителем острова, с которым мы всё время спорили, был старый Фергюс. Но этого дохляка я бы сразу победила.

Ной вырвал меня из моих мыслей, пнув какой-то камень с берега к воде. В этом движении не было ничего особенного, но само по себе оно выглядело агрессивно.

– Теперь-то папа за меня спокоен, потому что мне приходится проводить это бессмысленное лето здесь. А после каникул он, наверное, отправит меня в пансион. Посмотрим: может, и там есть команда по плаванию. – Он снова взглянул на воду, будто желая переместиться куда-то ещё. Но какое бы место он ни имел в виду, это точно был не пансион.

– А я вообще не умею плавать, – призналась я, не придумав, о чём ещё говорить.

Ной обернулся:

– Правда? Но ты ведь живёшь на острове – неужели ты не сможешь удержаться на воде? – Теперь он говорил своим обычным тоном: его вопрос прозвучал довольно колко. Тон у него был такой же, как у старого Фергюса по утрам.

– Не знаю, – нехотя ответила я. – Я бы попробовала, но боюсь моря. Бабушка считает, что это связано с тем, что я пережила в младенчестве. Я чуть не утонула, прежде чем она меня нашла.

Ной нахмурился. Я заметила, что у него серо-голубые глаза – почти как море в ненастный день. Неудивительно, что его взгляд заставлял волноваться.

– Она нашла тебя здесь, на пляже? – уточнил он.

– На пляже, да, – зачем-то подтвердила я. Впрочем, это не было враньём – просто я не уточнила, на каком пляже было дело. Никто, кроме нас с Наной, не знал, что меня оставили в маленькой бухте, куда никогда не ходили другие жители острова. Бухта была проклятой. Раньше я не понимала, что это значит, но со временем постепенно поняла.

– Могу представить, что за каникулы у тебя получатся, – выпалила я. – В романах с подкидышами обычно оставляют письмо или какую-нибудь драгоценность. Но у меня не было даже одежды. Кем бы ни были мои родители… Я имею в виду те, кто меня родили, похоже, они не хотели меня больше видеть.

– А мне до этого есть дело?

– Ведь твой отец отправил тебя сюда, чтобы спокойно работать, – я произнесла это, хотя мой внутренний голос кричал: «Замолчи!» – а потом собирается отправить тебя в интернат. Я знаю, каково это – когда от тебя решили избавиться.

В один миг глаза Ноя сильно сузились.

– Ты всё неправильно поняла, – сказал он ледяным тоном, – мой отец не хочет от меня избавиться, просто у него очень много дел. Но человеку, который вырос среди овец и помёта чаек, этого не понять. А теперь не беспокойся: я сам найду чем заняться. – С этими словами он развернулся и направился к северу.

Глава 7

Про Зайца и защитные стены

– Пожалуйста, постой! – Едва я произнесла эти слова, как сразу же об этом пожалела. Нана всегда говорила, что ветеринар не может быть застенчивым. Пациенты это почувствуют, и будет ещё труднее сделать им укол или заставить проглотить таблетку. И я повторила более уверенным тоном:

– Ты правда хочешь уйти, не увидев моего любимого места на острове?

Ной, который уже удалился на некоторое расстояние, вдруг остановился и медленно обернулся.

– Это опять какой-нибудь камень? – спросил он. – На этот раз в виде окна?

– Узнаешь, только если пойдёшь со мной, – я пыталась изображать непринуждённость, хотя от волнения у меня пересохло в горле.

То, что я сейчас собиралась сделать, я не успела обсудить с Наной. И я сомневаюсь, что она бы согласилась. В конце концов, для нас Ной чужой человек. Кто знает, можно ли ему доверять?

В любом случае интуитивно я поступила правильно: начала уходить – и тут же услышала, что Ной бежит за мной. Видимо, за его внешней недружелюбностью скрывалась маленькая искорка любопытства. При этом он не говорил ни слова, и наше молчание давило на меня как тяжёлый груз. А ещё дорога с пляжа никогда не казалась такой долгой. Когда мы наконец вернулись во двор Наны, я будто взглянула на всё другими глазами.

Во-первых, заметила ржавчину на железных воротах во двор, мох на крыше построек. У дома стояли грязные сапоги