Шрифт:
Закладка:
Мы ехали под звуки радио, он подпевал почти каждой мелодии. Я сдерживала улыбку, это было первое караоке в моей никчемной жизни. У куста он попросил остановиться, там все еще лежал его велосипед. Велел поехать за ним, потому что всякое может произойти по дороге к дому. Я знала, что он просто хочет затащить меня в койку и сдалась добровольно. Собственно, он уже заслужил то, чего добивается каждый мужчина от женщины.
Его дом был похож на загородную дачу депутата с умом: достаточно большое двухэтажное строение из дерева с красивыми наличниками и пластиковыми окнами.
– Гном? Серьезно? – маленькая статуя встретила нас прямо у ворот, я не могла поверить в это. Он отмахнулся и потащил меня внутрь. Я сняла туфли и почти приготовилась к тому, как он сорвет с меня платье, как услышала женский голос с кухни. – Кто это?
– Его тетя, Кристиночка, – женщина неопределенного возраста, среднего роста со светлыми крашенными волосами и уродливой большой родинкой на щеке показалась в проеме. – Добрый вечер. Что-то вы задержались, – от удивления я не шевелилась и только кивнула. Как я могла забыть, что он живет не один? Хорошо хоть не стала устраивать стриптиз в коридоре, а ведь хотелось. Денис загадочно улыбнулся и закрыл мне рукой глаза. Я отпрянула, но совладала с собой, люди не должны думать, что я ненормальная. На кухне пахло ягодами, я сразу поняла, почему оказалась здесь, мне хотелось заплакать. – Будем варенье варить. Но сначала ужин. Я приготовила мясо по-французски и картошку по-деревенски. Все-таки у нас городская девушка в гостях, – ее рука в тоненьких золотых кольцах легла на объемную талию. Я не стала ее разочаровывать и не призналась, что никогда такого не ела. Я вообще никогда не ела вне дома.
Пожалуй, это был самый приятный и вкусный ужин за всю историю моей ничтожной жизни.
Глава 4.
Каждый человек похож на книгу: некоторые давно истлели, покрылись пылью, некоторые еще пахнут печатным станком, но все, абсолютно все хранят свою собственную историю в надежде, что кого-то когда-то она заинтересует. Мы все хотим оставить след в истории, свидетельство своего существования, точку на карте вечности. Кто-то рожает детей, кто-то сочиняет стихи и музыку. Тысяча уникальных способов сделать свою маленькую жизнь значимой. Я выбрала тот, что обычные люди называют неправильным. Меня некому оправдать, потому что никто не узнает, сколько жизней я спасла своей авантюрой.
Ночью я опять проснулась от кошмара и задумалась над этим вопросом. Так появилась первая глава моей книги, я начала писать. Несмотря на 23 рассказа, вышедших из-под моего пера, я не осознавала насколько большое произведение отличается от маленького. Хаотичные мысли и голые факты, которые я с блеском расписывала на паре страниц, теперь нужно растягивать и разжевывать. Способна ли я объяснить свою философию и поймет ли кто-то, что эта книга – моя исповедь, попытка оправдать страшные преступления, которые легли могильной плитой на мою громогласную совесть?
К утру я закончила первую главу, в которой описала краткие события из своего прошлого. Почему-то мне хотелось написать о Денисе и его тете. Хотелось описать этот вечер глазами человека, который не знает, что такое горе, который не истерзан этой жестокой планетой. Таким человеком, которым я никогда не была и никогда не буду, как бы мне этого не хотелось.
Следующей моей жертвой стала Юлия Власова. 20-летняя избалованная дочь колбасного короля. Ее пытались привлечь за кражу каких-то дешевых шмоток и аксессуаров, но стороны смогли договориться. Меня привлекло в ней не это. Она была настоящей представительницей высшего общества низшего интеллекта: разбазаривание чужих трудов и надутые губки на однотипном лице, прикрытом черными волосами до самых колен. Она разбила много сердец, но больше всего меня тронула история молодого официанта Володи, который влюбился в нее с первого взгляда на одном благотворительном вечере. Из-за скуки она ответила на его ухаживания, а потом высмеяла перед своими высокомерными подружками. Не буду повторять ее унижения, но бедный романтик бросился с моста в Москва-реку. Как вы считаете, достойна ли кары та, кто стала причиной смерти молодого человека, писавшего неплохие стихи? Он мог бы стать кем-то вроде Мандельштама или Есенина. Может, его бы заметили. Предки смогли бы оценить его строчки, учить их наизусть, читать барышням вечерами. Но теперь эти листочки валяются на грязной куче ненужного хлама, который никак не могут утилизировать.
Ее было не так легко выцепить, она входила в касту привилегированных особ. Слава Богу, в моду вошло все простое и натуральное. Я нашла ее в земной кофейне с ценами на напитки в размере месячной студенческой стипендии. Мое лучшее платье хранилось в шкафу как раз для таких случаев. Я подсела к ней между делом, приглашая на обед с двумя иностранцами, якобы среди моих подруг нет достойных кандидатур. Лесть приманивает таких особ, как котов валерьянка. Это была легкая добыча: слишком рассеянная, чтобы заметить игру моих тонких пальчиков.
Мне не составило труда бросить ее в катакомбы. Мои пташки умолкли с последнего визита. Голод хорошо влиял на их рассудок. Я бросила всем им еды, когда услышала шепот Василия: «У меня много денег, я заплачу за свое освобождение. Таким, как я, невыгодно обращаться в полицию.» Я рассмеялась, каким же идиотом надо быть, чтобы поверить, что я выпущу его. Но меня порадовало, что хоть кто-то пытается бороться за свое никчемное существование. Три женщины, двое мужчин. Гендерное превосходство, как и в реальности. Но я хотела запастись, чтобы больше никогда не таскать на себе тяжести.
Я вошла в дом и открыла халву, надо бы выработать себе режим дня, я никогда не придерживалась времени. Сладость оказалось приятной на вкус, и я уже не могла остановиться. Открывала одну коробку за другой, надкусывала и бежала к следующей. Мои дремавшие вкусовые рецепторы взорвались, кажется, я никогда не испытывала такого чуда. В дверь постучали, когда я пыталась впихнуть в себя остаток
