их неспособность исполнить обещанное становится очевидной. Этот феномен вряд ли ограничен советской политикой, хотя для коммунистических режимов, безусловно, характерны огромные разрывы между стремлениями и возможностями. По всем этим причинам мы увидим, что структура укрепления авторитета помогает пролить свет на эволюцию президентства Ельцина даже несмотря на то, что его лидерство уже не осуществлялось в рамках марксистско-ленинского партийного государства.

До сих пор я обсуждал контекст, в котором происходит политический выбор; я меньше говорил о личностях и личных убеждениях рассматриваемых лидеров. Так было и с моей книгой о Хрущеве и Брежневе, где меня больше интересовали особенности системы, которые привели к возникновению ряда сходств между их правлениями. Однако в книге о Горбачеве и Ельцине личный фактор должен стать более значительным, причем гораздо более значительным. Реформизм Хрущева и консерватизм Брежнева имели давние корни в советской истории, равно как и первоначальная стратегия реформизма Горбачева в 1985–1987 годах. Но последующее решение Горбачева о продолжении трансформации системы и решение Ельцина попытаться разрушить и заменить ленинскую систему оказались беспрецедентными действиями политических лидеров, порожденных самой системой. Невозможно объяснить этот выбор, не обращаясь к личным качествам и убеждениям этих лидеров до того, как они пришли к власти, что и является основной темой следующей главы.

Глава 2

Горбачев и Ельцин: личные качества и убеждения

И Горбачев, и Ельцин большую часть времени, когда они находились у власти, были менее ограничены формальными политическими структурами, чем Хрущев и Брежнев. Поэтому для того, чтобы определить детерминанты многих из их политических решений, необходимо понять личные качества и убеждения Горбачева и Ельцина.

Горбачев как политическая личность

В биографии Горбачева нет ничего, что указывало бы на личность бунтаря. Скорее Горбачев производит впечатление человека – плоть от плоти организации: он вступил в КПСС в более молодом возрасте, чем Ельцин, и снискал внутри этой организации немалые почет и уважение[15]. Горбачев приехал в Москву молодым человеком из провинции с намерением «пойти в гору» в столице и подняться в политической иерархии. Одно из первых его действий после поступления в МГУ – он стал комсомольским активистом. Он подал заявление о приеме в партию, будучи совсем молодым. Карьера Горбачева началась на юрфаке МГУ, где он стал комсоргом своей группы, а затем пошла обычным путем по лестнице политической иерархии, сначала в ВЛКСМ, затем в партийном аппарате. Попав в партаппарат, он уже его не покидал. Хотя некоторые аналитики считают, что такой карьерный путь неизбежно обуславливает менталитет «консервативного» аппаратчика, правильнее рассматривать его как показатель веры в «ведущую роль партии» в советском социалистическом обществе и в то, что правильная организация и мобилизация с партией во главе является гарантией движения к «полной реализации потенциала социализма». Интерес Горбачева к партийной работе проистекал из возможности заниматься политической деятельностью в качестве народного лидера. Ему претила кабинетная бюрократическая работа, и когда ему предложили должность в прокуратуре, он отказался.

Ельцину, как и Горбачеву, не нравилась формальная бюрократическая кабинетная работа, и он предпочитал работать напрямую с людьми, занятыми решением конкретных проблем. Они оба гордились своими мотивационными способностями. Но Ельцин, в отличие от Горбачева, был увлечен сложными техническими задачами строительства и гордился своими техническими навыками, которые позволят ему достичь новых высот в грандиозных строительных проектах. Прежде чем попасть в партийный аппарат, он много лет проработал в хозяйственном управлении. Во время своего восхождения в партийно-государственном аппарате Ельцин оценивался благодаря стройкам, проходившим под его руководством. Горбачева как комсомольского лидера начальство в Ставрополе оценивало исходя из более абстрактных, субъективных и политических критериев.

Горбачев был не только человеком организации в рамках политической бюрократии, но и человеком семьи. С отцом отношения у него сложились дружеские и нежные. Когда Михаил был подростком, он круглосуточно работал вместе с отцом-комбайнером, собирая урожай; они обсуждали новости и во всем доверяли друг другу. Отец относился к сыну как к равному. Летом 1948 года, когда они работали бок о бок, Михаил получил орден Трудового Красного Знамени, а отец – более престижный орден Ленина. Горбачев всю свою жизнь гордился этим достижением; в своих мемуарах, написанных в 1990-х годах, он заявлял, что до сих пор считает это своей величайшей заслугой [Горбачев 1995: 56]. На протяжении большей части своей политической жизни в номенклатурной иерархии Горбачев, судя по всему, верил в систему и был сторонником улучшения ее функционирования.

Горбачев умел двигаться вперед, ладить с людьми. В беседах с глазу на глаз он выступал человеком, способным «считывать» взгляды и предпочтения своих собеседников, подстраивать свою тактику в соответствии с их позициями и заставлять их поверить, что он с пониманием относится к их убеждениям – даже когда его целью было изменить их мнение[16]. Эта черта характера сослужила хорошую службу, когда он поднялся по ступеням партийной иерархии. В 1970-х годах многие члены Политбюро приезжали отдыхать на Ставрополье. Горбачев их встречал и общался с ними в неформальной обстановке [Болдин 1995: 127; Brown 1996: 49–51][17]. Нет никаких свидетельств ни его возмущения и неприязни по отношению к московскому начальству, ни того нескрываемого нетерпения, которое Ельцин стремился подавить, не всегда успешно, в начале 1980-х годов.

Войдя в состав брежневского Политбюро, Горбачев садился как можно дальше от генсека и старался не выказывать брезгливости при неуместных промахах Брежнева [Горбачев 1995: 182–183]. В своих воспоминаниях он отмечает, что в брежневской Москве главным было «знать свое место»: никогда не выходить за рамки своего положения и чина [Горбачев 1995: 182]. Придя к власти, Горбачев сохранил тактическую осторожность как определяющую характеристику своей политической личности, пусть даже пытаясь изменить систему. Ф. М. Бурлацкий на основе бесед с различными помощниками и соратниками Горбачева утверждает, что тот был «склонен к компромиссу» и предпочитал «твердую руку» и это «раздражало прямого и вспыльчивого Ельцина», который был более склонен рисковать [Бурлацкий 1997: 122, 129–130][18].

Коллеги описывают Горбачева как человека огромной энергии, страсти, ума, стремящегося активно решать проблемы [Черняев 1993: 8–9; Palazchenko 1997: 107][19]. Один из помощников описывает способность Горбачева искренне увлекаться всем новым – черту, которая вряд ли была характерна для старых членов брежневского Политбюро в 1970-е годы [Palazchenko 1997:107][20]. Другой помощник, А. С. Черняев, сопровождал Горбачева в поездке в Западную Европу в 1972 году и сильно впечатлился тем, насколько «яростно и красочно» Горбачев описывал бельгийским коммунистам «битву за хлеб», которая тогда велась в СССР, а также своим энтузиазмом и живостью: «…он явно выделялся на