Папазян робко поинтересовался, не хочу ли я составить ему компанию. Но к подругам я идти не хотела: зачем быть третьей лишней около романтической пары? В гости к Кирьянову мне тоже не хотелось идти, ведь у них своя семья, хотя супруга Владимира очень хорошо ко мне относилась. Однако Новый год – это ведь прежде всего семейный праздник, зачем же я буду им мешать? Ну, с Гариком… это вообще отдельный разговор, у него в отношении меня свои корыстные планы, которые я всегда ему жестко обламываю».

За своими воспоминаниями я совсем упустила нить разговора с уборщицей. К счастью, женщина тоже замолчала.

– А вы знаете, что я сейчас вспомнила? – Клавдия Яковлевна посмотрела на меня. – Ведь как-то раз Константин Владимирович спросил меня, как я предпочитаю отдыхать. Я сначала и не поняла, что он имел в виду. Тогда он по-другому спросил: что я больше всего люблю делать. Ну, я тогда сказала, что мне нравится вязать и вышивать. Вот, собственно, и все. Константин Владимирович очень удивился. Он даже переспросил: что, только эти два занятия? Я про себя подумала: ну а что же еще-то? Очень даже женские занятия, рукоделие, как-никак. Тогда он спросил меня, а не скучно ли мне вот так вот проводить свое свободное от работы время. Я сказала, что уже привыкла. А он все продолжал меня расспрашивать, все вопросы задавал. И это было… как-то так необычно.

– А какие вопросы вам еще задавал Константин Владимирович? – спросила я.

«Наверное, этот разговор с уборщицей Константин Чернохвостиков завел неспроста, – подумала я. – С чего бы это? Или же ему не с кем было поговорить, излить, так сказать, душу?»

– Да он спросил еще, куда мне больше нравится ездить в отпуск, представляете? А я ответила, что на свою дачу. Константин Владимирович так посмотрел на меня, как будто… ну, не знаю, как и сказать. Как будто бы ездить на свою дачу – это что-то такое совсем уж из ряда вон выходящее, настолько он был, я бы сказала, поражен моим ответом, – сказала женщина.

– Ну, наверное, для Константина Владимировича в его возрасте да с его финансовыми возможностями такое времяпрепровождение – на даче – действительно выглядит как-то экзотично, необычно, – предположила я.

– Вот-вот! – воскликнула Клавдия Яковлевна. – Я это самое и хотела ему сказать. Что мне и годков-то уже много, что и жизнь моя уже устоялась и идет по накатанной колее и что я привыкла так жить и не собираюсь ничего менять. А он мне все о своем! Что ему бы так жить было бы совсем невыносимо! И тут Константин Владимирович начинает мне рассказывать, что он побывал в стольких странах, что проще перечислить, куда он еще не успел съездить. И что теперь у него одна мысль: что же ему теперь делать? Ведь если в его жизни не будет ничего нового, то он просто не знает, как с этим жить, представляете? Денег у него хватает, но что с ними делать, он не знает!

– Что, прямо так и сказал, что не знает, что делать с деньгами? – удивилась я.

– Да, вот прямо так! Дескать, все у него уже есть: машина, да не одна. Квартира имеется, загородный дом тоже есть. Покупать очередную машину или квартиру он не хочет, да и вообще, что-то еще покупать ему, видите ли, уже надоело, – с некоторым осуждением произнесла уборщица.

«Ну, вообще-то реакция женщины понятна, – подумала я. – У Клавдии Яковлевны нет таких денег, какие имеются у ее начальника. Женщина думает, как растянуть свою зарплату до конца месяца, чтобы оплатить услуги по содержанию квартиры да еще и чтобы хватило на продукты и лекарства, без которых людям в возрасте уже не обойтись. А Константин Чернохвостиков, по ее мнению, просто с жиру бесится. Ему, видишь ли, надоело совершать дорогостоящие покупки вроде машины и особняка. Правда, она не сказала это открытым текстом, но общий настрой женщины уловить совсем не трудно».

– А я вот слушаю Константина Владимировича и думаю: мне бы его проблемы, его печаль, – как будто бы подслушав мои мысли, сказала Клавдия Яковлевна, – мне нужно приобрести и одно, и другое, и еще кучу всего. И это, скажу я вам, не квартира или машина, а нужные, просто позарез необходимые в хозяйстве вещи. Да, недаром ведь говорят: «Кому-то щи пустые, а кому-то и жемчуг мелковат». А еще Константин Владимирович сказал такую фразу, что больше всего ему хотелось бы испытать в жизни что-то такое, от чего бы кровь забурлила и дух захватило!

– И что же вы, интересно, ему ответили на это, Клавдия Яковлевна? – поинтересовалась я.

– Да что ж я могла ответить? Я же могла ему сказать: «А вы попробуйте-ка, Константин Владимирович, хотя бы месяц прожить на мою зарплату. Да-да, именно на мою, а не на свою. И тогда вы бы думали, как прожить семь-десять дней, когда в холодильнике остались какие-то крохи продуктов, а еще от ботинок отлетела подошва, и что с ними теперь делать? Купить новые ботинки? Но тогда придется пару дней до зарплаты питаться святым духом. Это как, поспособствует тому, чтобы кровь забурлила и чтобы дух захватило? Но конечно, я ничего подобного ему не сказала. Мне тогда просто стало интересно: что же такое произошло с Константином Владимировичем? Отчего он такой разговор завел? Нет, конечно, он и раньше не молчал, всегда находил темы для разговора. Но на такую тему никогда не говорил.

«Получается, что Константин Чернохвостиков раскрылся почему-то перед уборщицей, – подумала я. – Не перед родителями или приятелем, а перед простой женщиной, своей подчиненной. Что это могло означать? Но с другой стороны, с родителями, как сказал его отец, Константин не был особенно близок. Что же касается друга и совладельца «Академии», то у Ростислава Пантелеймонова есть своя семья: супруга, правда взбалмошная, и сын. Ростиславу могли быть непонятны душевные заморочки Константина. А может быть, Константин устал от одиночества и непонимания? Вдруг все эти одноразовые подружки ему уже надоели, а ту единственную он все еще не нашел?»

– Знаете, я вот подумала, – продолжала Клавдия Яковлевна, – что хорошо бы Константину Владимировичу завести свою семью. Ну, такую, настоящую. Сколько же уже можно сегодня с одной девицей, а назавтра уже с другой? Но конечно, я не стала давать ему такой совет. Просто сказала, что нужно побольше отдыхать, витаминки попринимать. А может быть, взять и поехать куда-нибудь. Правда, он говорил, что объездил весь мир. Ну так можно же найти что-то такое, куда еще не ступала