Ведь я сама никогда не спрашивала у мамы. Почему? Почему не задавала ей этих вопросов? Почему просто верила, и всё?

Как так-то?

— Ладно, хватит болтать, — постановил Тимофей, подошел ко мне ближе, повернулся спиной, присел на землю и скомандовал: — Полезай мне на спину. Так быстрее добежим.

— Да я бы передохнула, и можно дальше, — выдохнула я неуверенно, сама прекрасно понимая, что так быстро, как они, просто не могу идти, но и вдыхать постоянный аромат от мужчины — то еще испытание для моих гормонов.

Но ответил за него вечно чем-то недовольный Никита:

— Полезай давай, а то я сам тебя сейчас через плечо перекину, и будешь, как мешок картохи, болтаться всю оставшуюся дорогу. А то и так из-за тебя еле тащимся.

Я посмотрела на него и поняла, что этот точно может исполнить свою угрозу, поэтому решила, что лучше уж с удобством, чем без.

Рюкзак у меня давно уже висел не на одном плече, а на двух, поэтому подошла к мужчине и, стараясь не думать о том, как круто от него пахнет, а также игнорировать радостно запорхавших бабочек в моем животе, обняла за шею. А он резко поднялся и подхватил меня за ноги, прижав к своему корпусу, еще и вверх подбросил, отчего я взвизгнула и сильнее обняла его за шею.

— Ого, ну ты и пушинка. Сколько весишь? Килограмм десять, что ли? — хмыкнул мужчина, и только я хотела ответить, что вообще-то целых сорок пять, и то набрать умудрилась за последние три года (ибо эльфы очень тонкокостные), как он сорвался с места.

Я вжала голову в плечи и вцепилась в него покрепче. Почти срослась. Страшно было до ужаса. Я скорость не особо любила. Я вообще любой экстрим не уважала и не понимала людей, у которых и так-то век был короток и уязвимость повышенная, а они постоянно рисковали собой и своим здоровьем.

А сейчас я понимала, что если слечу, то мне хана. Я могу просто не пережить это падение. Ну или буду восстанавливаться очень долго.

А быть уязвимой я очень не любила.

Даже не представляла, что он может также передвигаться, как те вампиры из фильма.

Мы резко остановились, и я еще не сразу поняла, что пора слезать.

Голова кружилась, меня нещадно тошнило, и, когда Тимофей меня отпустил, я не удержалась и чуть не упала на землю. Хорошо, что он развернулся и поймал меня.

Правда, я тут же согнулась пополам, и меня вырвало.

— Что ж ты такая малохольная-то, — вздохнул Никита. — Я думал, эльфы очень выносливые, или опять всё сказки?

— Выносливые, — прохрипела я. — Когда третье совершеннолетие отмечают. Тогда и выносливыми становятся. Мне мама так говорила.

— А у тебя какое?

— Первое, — вздохнула я, стоя на четвереньках, поддерживаемая Тимофеем.

Он и волосы мои убрал, чтобы я их не испачкала. Блин, заботливый какой. Наверное, я ему точно дам…

— И сколько тебе лет? — спросил меня мужчина.

— Тридцать пять, — на автомате ответила я, все еще пытаясь прийти в себя и ужасно стесняясь того, что меня вырвало при них.

— Ого…

— Ничего себе! А выглядишь лет на двадцать, не больше…

Мужчины высказались почти одновременно.

— А вам сколько? — спросила я, отодвигаясь подальше от того, что было на земле, и заодно от Тимофея.

Стыд и неловкость просто затопили меня с головой. Я терпеть не могла оказываться в такой ситуации. Понимаю, что глупо, но годы жизни среди озлобленных подростков привили мне кучу разных комплексов.

Мужчина немного помедлил, но всё же отпустил меня. Но встать у меня не получилось, поэтому просто уселась на лесную подстилку.

— Мне двадцать семь, — сказал он, — а брату — двадцать пять.

— Ну я так и подумала, что ты еще совсем зеленый, — хмыкнула я, весело посмотрев на Никиту.

— Могу сказать, что для милфы ты очень даже ничего, — скабрезно ухмыльнулся он в ответ.

— Кто? — нахмурилась я, пытаясь понять, что это за милфа такая, а заодно доставая из рюкзака бутылочку с водой и салфетки.

— Сексуальная женщина среднего возраста, — пояснил мне, как прилежный ученик, он.

— Да пошел ты! — разозлилась я. — Какая я тебе женщина среднего возраста? Я вообще по меркам нашей расы еще очень юная!

— Ну я-то вашу расу толком не видел, ты первая представительница, — ответил Никита, явно продолжая меня подзадоривать. — Еще неизвестно, вдруг ты всё врешь?

— Знаешь что? — процедила я. Достал он меня со своими подозрениями.

— Что? — спросил он, и я физически ощутила исходящую угрозу от мужчины, а он повернул голову так, как это делал недавно его брат, тоже словно обычный зверь — в сторону, его глаза пожелтели, и даже черты лица заострились.

— Ничего! — ответила я и, все же поднявшись на ноги, демонстративно начала полоскать рот и вытираться.

А еще срочно зажевывать жвачкой мерзкие ощущения во рту. Ну и внимание отвлекать своими бытовыми действиями.

Уж я-то знаю, когда стоит притормозить, научилась распознавать реальную угрозу, а парня явно задела моя насмешка.

У мужиков вечно с этим проблемы. Стоит указать на их возраст — и всё, сразу взрываются. Еще в интернате заметила. И надо же было мне задеть этого качка!

Наверное, всё из-за того, что сама себя хреново чувствовала, вот и вылила свой негатив на него.

Язык мой — враг мой.

Сама как озлобленный подросток себя веду с этими двумя…

Выкинув глупые мысли из головы, начала осматриваться вокруг.

И спустя несколько мгновений озадаченно спросила:

— Я не поняла, а где ваше поселение?

Мы находились возле небольшого домика у лесного озера. Живописно, конечно, и красиво, но… других домов я не заметила что-то. Кроме небольшой постройки рядом с этим самым домиком.

— Мы дотуда не дошли, — ответил Тимофей и добавил: — Это граница земель нашего отца. Мы не имеем права заходить на его территорию, пока он сам или кто-то из его ближников не появится и не проводит нас к поселению.

— Чего? — удивилась я. — Что еще за новости дня?

— Мы половозрелые самцы, добровольно покинувшие стаю несколько лет назад, — продолжил Тимофей. — И если войдем на чужую территорию без сопровождения, это будет считаться вызовом. А мы своему отцу вызов делать